Андрей Воробьев - Дело о продаже Петербурга

— Пожалуй, первый раз нам обоим сегодня повезло.

— Мне второй раз, — заметил Алексей.

— Понятно. Звонил мне старый друг, или уже не друг, черт знает, как его называть. Не скажу, что вместе лили кровь, но пуд соли съели. Потом он стал прихвостнем Грачева — понимаешь, когда. С той поры общались лишь по телефону. Сейчас он в Совбезе. Когда Грачев слетел, он остался. Фамилию называть не буду — и так говорю слишком много. В кадре он всегда на втором плане, но если кто-нибудь захочет взять Кремль штурмом, танки в Москву вводить будет он. Кстати, согласно плану, в тот день министр обороны будет исполнять его приказ. Его, а не президента.

— Твой друг решил, что я собираюсь брать штурмом Кремль? — хмыкнул Алексей.

— Не совсем, — Павел Олегович казался спокойным. — Все гораздо хуже. Есть такой деятель — Дубинский. Подозреваю — нынешнюю кашу, в которую ты вляпался, заварил именно он. Несмотря на любовь к Туманному Альбиону. Какое отношение имел этот тип к Совбезу ты, наверняка, знаешь.

— Знаю, — буркнул Нертов.

— Мой друг, или бывший друг, судя по недавнему разговору, оказался должником Дуба. Возможно, в полном смысле. И теперь представляет его интересы. Весь разговор свелся к просьбе и предложению. Просьбу я принял, предложение — нет.

«Главбух» сделал паузу, после чего, к удивлению Нертова, наполнил высокий бокал, используемый обычно для джина с тоником, коньяком. После чего неторопливо выпил.

— Просьба сводилась к тому, что я должен выйти из игры на твоей стороне сразу по окончанию разговора. Не знаю, с какого хрена он в курсе, какая компания валяется повязанной в соседней комнате. Я ему врать не стал, он сказал, что позже позвонит один деятель, уже питерского уровня, и сообщит, куда доставить эту компанию, не причиняя ей дальнейшего вреда. Я обещал.

— Чем он подкрепил свою просьбу?

— Иначе, меня до вечера уже забьют на трое суток с последующим продлением. За это время будет раскопан каждый мой выстрел в России за последние четыре года. Все, кто меня покрывал, поднимут лапки. С некоторыми вещами не шутят.

— Можешь не продолжать, — прервал собеседника Алексей. — В чем был смысл предложения?

— Поступить в распоряжение питерского координатора неизвестной мне программы, смысл которой, кстати, меня не е… Кстати, судя по обещанной награде, задница, в которую ты попал, очень серьезная. При следующем президенте — восстановление в армии, «грачевский» рост и через два года — командование любым округом, кроме Московского. Я его послал, но он сказал: думай. Лишь только «друг» повесил трубку, позвонил координатор. Во-первых, он указал, куда доставить тела, предварительно переговорив с этим Сталлоне, который очухался. Если бы и захотел, я не могу даже добавить ему по башке. Только ногой по ж… и то без синяка. Во-вторых, мне поступило предложение, с которого я и начал. Ну, не убить, а доставить тебя туда, куда и твоих гостей. Будешь рыпаться — привезти труп. Координатор огорчится, но не очень. Вот так.

— Мне кажется… — медленно начал Алексей.

— Тогда перекрестись! — неожиданно быстро и зло отрезал «Главбух». — Если кажется. Ты мне не брат и не сын. Однажды я оставил в одном восточном городишке десять своих ребят, каждого из которых знал дольше и лучше, чем тебя. Оставил на смерть. Как говорится, Родина велела.

— Какая родина велит сейчас? — так же зло резанул Нертов.

— Уже никакая. Я наемный убийца. В Боснии убивал за небольшие баксы, считал — так нужно. В России — за большие баксы. Да только бандюков. Но убивал. Сейчас ты для меня никто. Почти никто. А такого куша мне еще не предлагали.

Алексей смотрел на «Главбуха». Тот продолжил уже тише:

— Я отказался. Просто, давно понял — если тебе предлагают понюхать г…, потом тебя заставят им нажраться. Но главное не это. Я не могу взять у мужика бабу, а самого мужика убить. Так нельзя.

— Спасибо, — в голосе Нертова не было ни ехидства, ни благодарности. — С тобой ясно. Что делать мне?

— Рвать когти. И конечно, с родителями. Деньги у тебя есть. Скажу, как специалист: лучше не на Мальдивы, а в село Большие Пуповищи Калужской области. Там безопаснее. Пересиди там, пока Дуба не грохнут или он не сделает своего президента. О Нине я позабочусь.

— И за совет спасибо. Прощай, «Главбух».

— Я прощаюсь только на похоронах, — возразил Павел Олегович.

— Тогда до скорой. Да, напоследок один технический вопрос. Как себя чувствуют деятели, которые валяются по соседству?