Андрей Воробьев: Дело диких апостолов

Пассажирка толком так и не успела понять, что произошло, хотела сказать что-то язвительное по поводу стиля вождения юриста, но, перехватив его взгляд, осеклась на полуслове, пролепетав нечто, вроде «ничего, ничего. Все нормально».

— Нормально, говорите? — Яростным полушепотом возразил Нертов. — Нормально?! Вы что, не поняли, что только что случайно навсегда не распростились с мыслью о японском ресторане и вообще, с жизнью?

— Да, не волнуйтесь вы, пожалуйста, это я виновата, — попыталась успокоить спутника женщина, — я отвлекла вас от дороги. Извините. Но все же обошлось, правда?

— Все обошлось? — Нет, к великому сожалению, вы ошибаетесь. Мой печальный опыт подсказывает, что все еще только начинается. Только что вас хотели убить. Да-да, именно вас. И будь за рулем тот водитель, который должен был тут находиться — то есть — вы, то вместо «ауди» был бы уже один большой костер!..

— Успокойтесь, пожалуйста, — начала было Лена, — это обыкновенный лихач…

Но Нертов перебил ее.

— Послушайте, уважаемая Елена Викторовна, — начал он как можно спокойнее, — я ни черта не понимаю в тонкостях реставрации архитектурных шедевров, в чем вы большой дока, но, поверьте, по роду своей прежней работы вполне прилично разбираюсь во всяких «случайных» авариях…

Сухой, не терпящий возражений голос юриста, не соответствовал ни праздничному настроению пассажирки, ни недавнему происшествию, которому она не придавала особого значения. «Подумаешь, какой-то придурок устроил ралли на дороге! Поездил бы мой вновь испеченный консультант по этой трассе почаще, особенно в выходные, сидел бы сейчас спокойно». Тем не менее, Азартова не перебивала говорившего, на самом деле просто безуспешно соображая, в какой бы форме это лучше сделать: то ли просто высмеять страхи казавшегося таким сильным мужчины, то ли сказать что-нибудь успокоительное с учетом его возможной неопытности. А руководитель юридической фирмы, меж тем, продолжал увещевать. По его мнению получалось, что именно так, как действовал водитель сгинувшего вдали шоссе джипа, мог работать только потенциальный убийца: ни интенсивность движения на трассе, ни ее ширина и условия дорожной видимости, ни, наконец, предыдущие маневры чужой машины, ехавшей достаточно ровно, не давали оснований Нертову считать происшествие случайным.

Наконец, пассажирка решилась и потребовала, чтобы юрист перестал придумывать всякие ужасные версии.

— Если вы боитесь — я поведу машину сама. Но только не дрожите, как осиновый лист — извините, вас слушать противно.

Последняя фраза прозвучала для Алексея, словно звонкая пощечина. Его можно было упрекнуть во множестве грехов, но никто не имел повода называть юриста трусом. И, когда, еще будучи сотрудником военной прокуратуры, он безоружный, задерживал солдата, только что расстрелявшего из автомата смену караула; и когда на Лазурном берегу Франции эвакуировал из-под бандитского огня свою бывшую клиентку Нину Климову; и когда бился с убийцами той же Нины в Питере или задерживал маньяка — «телохранителя»… — Он всегда выполнял все, что требовалось для необходимой обороны. Именно обороны, а не самообороны, для защиты других людей, чьи жизни так или иначе зависели от его, Алексея Нертова умения и профессионализма. И вот теперь молодая директорша «Капители», практически не знавшая раньше юриста, а главное, ничего не понимающая ни в вопросах охраны, ни в заказных убийствах, смеет сомневаться в его умении отличить случайное происшествие от покушения на убийство!

Но Алексею хватило выдержки и благоразумия, чтобы не наговорить клиентке в ответ гадостей — он считал, что лишний спор с женщиной, почувствовавшей хоть однажды вкус власти и, тем более, выпившей, ни к чему хорошему не приведет. Поэтому Нертов проглотил обиду и поехал дальше молча. Насупившаяся пассажирка, хотя явно недовольная тем, что ей не возразили, но тоже не стремилась возобновить беседу. На самом деле Лена раздумывала над словами юриста, о котором от общих знакомых слышала много хорошего. Она уже раскаивалась, что зря обидела человека и теперь подыскивала повод, чтобы восстановить мирные отношения, но никак не могла начать, упрямо считая, что первым должен объясняться все-таки мужчина (если, во всяком случае он себя таковым считает). Но юрист как в рот воды набрал.

Через несколько километров игры в молчанку Нертов свернул на какую-то боковую дорогу и это дало пассажирке повод заговорить.