– Ты просто завидуешь.
– Чему?
– Тому, что у меня своя жизнь! А ты сидишь здесь, как на кладбище.
Я вырубилась сразу, как только она переступила порог комнаты.
Через некоторое время я спустилась на кухню; мама как раз загружала тарелки в посудомоечную машину. Я намазала маслом тост.
– Как ты, уже лучше? Если хочешь, можем пойти прогуляться. Свежий воздух хорошо помогает при похмелье.
Я вяло жевала свой бутерброд. Хлеб был безвкусный, но к горлу сразу поднялась тошнота.
– Алиса, то, что ты сказала… Ты ведь не всерьез?
Я плохо помнила, что успела наговорить. Несколько часов назад у меня внутри лихо крутился сложный механизм, заставлявший произносить жестокие слова и совершать бессмысленные поступки, и теперь я чувствовала себя отвратительно. Виной тому было не только похмелье: мутная волна подымалась и в желудке, и на душе. Я тронула маму за рукав выцветшего розового халатика (папа подарил этот халат ей на день рождения, а я помогла ему выбрать – точнее, выбрала подарок за него). Мне стало стыдно.
Я крепко обняла ее и тихонько расплакалась.
– Тише, тише, моя милая! – Мама погладила меня по спине. – Выпусти пар. Ничего страшного не случилось. Дети вырастают, родителям приходится их отпускать. Когда-нибудь ты меня поймешь. – Я сморщила нос. – Не волнуйся, это будет еще не скоро! – продолжила она. – У тебя впереди целая жизнь. Сначала надо окончить университет. Только представь себе, мои малыши уезжают учиться!
Робби поступил в Дарем и теперь редко приезжает домой. Это лето он провел в Австралии, везучий паразит. Постоянно присылает мне пляжные фотографии и ехидные сообщения: «Как ты там в Корби, неудачница?»
Робстер наслушался историй про наши пьянки и теперь думает, будто я целыми днями бездельничаю, хотя пьянки – это лишь сотая (ладно, ладно, десятая!) доля того, что происходит в моей жизни. Есть еще бег по утрам, горы домашних заданий, волонтерство в ночлежке для бездомных, плюс целых две работы разом – мне, конечно, далеко до Стеллы Римингтон и Аниты Роддик, но я подрабатывала официанткой в бистро и параллельно дежурила в досуговом центре.
– Извини, что нагрубила. Я вела себя как последняя дура.
– Милая, ты мамина дочка…
Потом мы немного посидели в Интернете. Заглянули на сайт Национального союза студентов и на разные университетские сайты – надо было проверить, что нужно захватить с собой (с каждым днем список становится все длиннее!). Потом рассматривали фотографии, на которых студентки играли в хоккей, или бродили парами среди кирпичных зданий, прижимая к себе стопки учебников, или подбрасывали в воздух квадратные шапочки. Казалось, все это не по-настоящему. Скоро я тоже уеду.
– У тебя все получится, вот увидишь, – сказала мама, угадав мои мысли. – У тебя все будет хорошо.
«Может, это и есть ностальгия», – подумала я, сидя за столом на кухне. Журчание посудомоечной машинки, пол, пахнущий сосновой смолой, пощелкивание бойлера. Может, именно эти мелочи я и буду вспоминать вдали от дома, скучать по ним. Мистер Пес уткнулся носом мне в колени. Похоже, даже он знает о моем предстоящем отъезде.
– А как ты себя чувствуешь, когда пьешь? – спросила мама.
Я чуть не сказала, что, мол, ужасно, но потом вспомнила прошлую ночь. Играли «The Peppers», кто-то из парней взобрался на стол и принялся танцевать, а я залпом опрокинула бокал пунша, подхватила кусочек ананаса с тарелки и подумала: «Эх, если бы так можно было прожить всю жизнь!»
– Наверное, мне становится легче. Я меняюсь, забываю об обычной Алисе.
– Солнышко, это все лишь алкоголь. Все твои чувства, вызванные джином, исчезнут вместе с похмельем!
– Фу, джин! Терпеть не могу.
– Хотела бы я с тобой согласиться, – ответила мама с легкой улыбкой. – Реальность настигает тебя потом, на следующее утро. Сожаления, стыд, наша ссора – вот что самое страшное. Но мы-то с тобой всегда сумеем помириться, всегда, как бы ни ссорились.
Она гладила меня по голове, перебирала прядки, будто я совсем маленькая.
– Ты у меня красавица, – сказала мама.
– Ненавижу с тобой ссориться, – ответила я.
– И я.
– Ты самая лучшая мама из всех, что у меня есть! – Я рассмеялась и вытерла сопли.
– А ты лучшая дочка из всех, что у меня есть!
* * *
Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 7 февраля 2012 г.
Здравствуй, Ларри!
Два письма за два дня – это своеобразный рекорд, особенно в отношении нашей недавней переписки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу