Я не успела определиться. Позвонил Вик, заявил, что давно дома, и жалобно спросил:
– Детка, хлебом не угостишь? У меня пусто.
Это была вторая просьба о хлебе за день. У меня вдруг затряслась рука, держащая трубку.
– Милый, потерпи, сейчас спущусь и быстренько сварганю ужин. Я тут замешкалась. Зато нам есть, что обсудить.
– Да, Борис доложил. Он в ярости. А ведь я тебя просил не лезть.
– Я не лезла. Меня втянули. Если хочешь хлеба, не ворчи.
– Поленька, ты не могла бы ужин не сварганить, а приготовить? А вообще-то я уже не знаю, чего хочу, – признался Измайлов.
– Мне хуже. Я знаю, что ничего не могу, – пожаловалась я.
– Чур, меня, – открестился от моих бед полковник.
Я в невнятной задумчивости взяла под мышку хлебницу и непонятно как оказавшийся на столе пакет сахарного песка. Так и предстала перед Измайловым.
– О, нам предстоит сказочный вечер, – понял он.
И попытался от означенных перспектив потерять аппетит. Но не преуспел. Почему-то приготовленная по системе «все обжарить по отдельности и смешать» еда получается особенно вкусной. А, может, чтобы она таковой казалась, есть надо реже.
Сначала я рассказала о приключениях бедового Ильи Соколова. И с удивлением поймала себя на том, что раз десять повторила любимому мужчине:
– Я сама успела только ванильную булочку съесть и ананасного сока хлебнуть.
– Тебя пожалеть или похвалить за щедрость? – наконец, не выдержал Измайлов.
Нет, я хотела от него чего-то другого. Но чего именно?
– Как тебе сюжетный поворот? Убийца забрал бутылку с отравленным вином и оставил в кухне Косаревых такую же с нормальным.
– С какой целью?
– Спросишь у него, когда вычислишь и найдешь. Если тебя интересует мое мнение…
Измайлов скрипнул зубами, но я не остановилась.
– Он хотел, чтобы вы думали, будто снотворное растворили в бокалах.
– Мы думали. Дальше что?
– С подменой бутылки все как-то усложняется, Вик. Понимаешь, надо же было купить две одинаковых. Может, его в магазине на видеокамеру засняли? Хотя, такой хитрый гад сообразил бы, что запомнится покупкой. Предположим, он открыл нормальную бутылку, себе плеснул из нее, потом незаметно вытащил другую. Я запуталась. Действительно проще было всем налить обычного Бордо, а после в два бокала бросить лекарство. Бросить, да. Но не растворить. Даже шипучку от таблеток приходится размешивать ложкой, чтобы белого налета сверху не было.
– Пусть так, подготовился заранее. Но смысл менять бутылку? Смысл, Поленька?
– Придумай что-нибудь, ты очень умный. Ты полковник, в конце концов.
– Ты гораздо умнее, детка. Давай сама.
– Без ложной скромности скажу, Вик, я тоже очень умная. Убийца налил себе из «чистой» бутылки, Вале с Сашей из «грязной». А потом их перепутал и унес не ту.
– И они обе рядом на столе стояли?
– Вряд ли.
– Тогда, как перепутал?
– Черт его знает.
– Черта не допросишь. Скорее всего, твоему алкоголику померещилось, будто он держал в руках именно Бордо. Сама же говоришь, что он боится встречи с психиатром. Надо проверить, не состоит ли на учете у этого доктора.
– Погоди, Вик, не торопись. Некто покупает вино, которое, по его мнению, прилично предложить Косаревым. Для них оно все равно дешевое и дрянноватое, однако они из вежливости принимают угощение своего странного гостя. Не морщи лоб, действительно странного. Он гораздо беднее хозяев, но позволяет себе навестить их после полуночи. Устраиваются на кухне, а Валя туда, кого попало, не звала. Она однажды про не слишком нужного человека сказала: «Глубже гостиной не пущу». Я уже закидывала удочки насчет дальних родственников, но ничего не поймала. Плюнем на фокусы, которые визитер проделывал с бутылками. Но не в перчатках же он был. Как с отпечатками?
– За бутылку брались только Косаревы. Оба, – улыбнулся Измайлов.
– А должны были еще продавцы, кассир в магазине и убийца, минимум, – напрасно не обратила внимания на его снисходительную улыбку я. – Стоп, вру. Валя всегда, прежде чем убрать тару в холодильник или поставить на стол, протирала ее влажной губкой, а после сухой салфеткой. Получается, она оставила отпечатки, когда все это проделывала. А Саша, когда разливал. Но теперь благодаря Илье нам известно, что снотворное было в бутылке-близняшке. Вик, Вик, он же не мог не повредить пробку, закладывая снотворное!
– Вот теперь помедленнее, детка, – ожил полковник, будто я при нем теорему доказывала, не зная аксиом.
Читать дальше