Дмитрий Сивков - #БабаМилосская. Наши - «Код да Винчи» и саги Толкиена

– Отличная лиственница, – кивнула она на дерево, на котором затаилась кукушка. – Могучая. Ты тоже начинаешь входить в моготу, вот уже, говорят, и мужчиной стал. Но как у дерева сила не только в стволе, а и в корнях, так и человек дюж не одним телом. У него тоже есть свои корни. Пришла пора тебе узнать о своих.

Конечно, ты сын своего отца и готовишься со временем стать ему достойной заменой. Можно не сомневаться в том, что всё так и будет. В любом случае. Я говорю в любом, потому что, даже став вождём, ты имеешь возможность пойти своим путём – стать по-настоящему великим и могущественным, соединив свою силу и отвагу с даром, что преподносят Небеса.

– Неужели, бабка, как ты? – не принял всерьёз её слов Чекур и снова принялся растирать зубами жёсткие волокна вяленой оленины.

– Напрасно смеёшься, – Карья как должное восприняла первую реакцию внука. – Когда ты станешь обладать сверхсилой, я покажусь тебе такой же неумёхой, каким ты видишься сейчас мне. Твоя доля – стать властителем, каких не было и нет ни среди угров, ни среди хуннов, ни вообще – смертных. Правда, как и когда это произойдёт, я не ведаю. Духи лишь подсказывают, что ты можешь стать наравне с ними. Случится всё вдали от этих мест и тогда, когда в небе встанет хвостатая звезда, сверкающая, как остриё меча на солнце. Это только знак. Я его вижу, но не могу понять его значения. Сам со временем разберёшься, что да к чему. Пока лишь запоминай.

Чекур обернулся к Карье, чтобы ответить ещё что-то в прежнем духе, но, обжёгшись об её взгляд, враз настроился на серьёзный лад. Первым делом бабка поведала ему о его предке – отважившемся на дальний поход вожде и волхве русов Куне, от кого он унаследовал стать и необычную для их народа внешность. Затем пришёл черёд рассказать о том, что стёрлось из памяти самого молодого угра – его мухоморной трапезе и о том, что это было лишь первое испытание, которое, волею богов, ему удалось пройти. Теперь, чтобы завершить начатое обретение тайной силы, следовало преодолеть другое. Но сделать это уже по своей воле, самому принять решение о том, стоит ли принимать вызов богов или нет. Если отступится, то станет просто хорошим вождём, о его подвигах могут даже сложить легенды, но из тех, что умирают вместе со сказителями, чтобы уступить место другим.

– Думай, об этом ли может мечтать такой богатырь, как ты? – самой шаманке не хотелось, чтобы её внук свернул с намеченного ему свыше пути. – Чекур! Это имя может звучать и спустя куда больше зим, чем поместилось травинок в твой плащ.

Старуха знала, чем можно прельстить полного сил и смелых помыслов юношу. И пока он, озадаченный услышанным, отвалился на спину и стал смотреть на облака, словно пытаясь разглядеть в них для себя какой-то тайный знак, который бы помог определиться, шаманка снова заговорила.

– Подумай, подумай… А я расскажу об уготованном тебе искусе. Только что мы слышали с тобой кукушку. Мы, шаманы, называем её любовно «чёрненькая». Сама кукушка была когда-то женщиной. Однажды она захотела пить и попросила детей принести ей воды, но те остались глухи к её просьбам. Чтобы не умереть от жажды, женщина для хвоста приспособила иголки, для крыльев – лопату, для клюва – напёрсток, обернулась птицей и улетела. Так вот, тебе предстоит убить кукушку, разрезать её на семь частей, опалить каждую на огне и развесить их на дереве, самому же улечься спать под него.

– И всего-то? В чём тут искус, бабка? – Чекур проявил нетерпение. – Не слишком ли это лёгкое испытание для того, кто шестом может отбить каждую из стрел, разом пущенных в него? Почему кукушка, а не птицы, что парят в небесах – орёл, лебедь или журавль?

– Всё в нашем, шаманском, мире рожает, всё так или иначе связано с материнством, – Карья сделала вид, что её не трогает непочтительный тон внука. – Шаман испытывает сопричастность с рождающим миром, его жажда создания выражается в стремлении заключить в себе оба начала – мужское и женское, чтобы иметь возможность самому и зарождать, и рожать. Затем и д о лжно умертвить кукушку, что она создана из женского начала – игл, лопаты, напёрстка, она обиженная детьми баба, олицетворяющая материнство как таковое, она восседает на вершине Жизненного древа, через которое идут к богам все мольбы человеческие. Ты станешь всем этим, воплотив в себе убитую кукушку, части которой будут охвачены огнём – опалены на костре – и охватывают Древо. Останется лишь, уснув – умерев, проснуться – родиться, если, конечно, на это хватит сил и духа. Этот сон может стать вечным.