Дмитрий Сивков - #БабаМилосская. Наши - «Код да Винчи» и саги Толкиена

Приведение воинов в возвышенно-агрессивный тонус и поддержание его во время боевых действий считалось одним из главных умений вождя. Самому ему, в силу унаследованных свойств характера и стиля воспитания, надлежало обладать способностью незамедлительно приходить в соответствующее настроение. Потому его обычным занятием в мирное время с самых малых лет были охота, различные состязания и военные игры, для которых оборудовались специальные площадки рядом с городищем. Богатырские забавы включали конные состязания, стрельбу из лука, метание копья, борьбу на поясах, бег наперегонки, метание каменных глыб ногами. Натренированный таким образом способен был увернуться от летящей в него стрелы, услышав лишь звук спущенной тетивы.

Меченый же ребёнок для этой роли не годился. Его одолевала шаманская болезнь, длившаяся до семи лет. Какое уж тут богатырское воспитание и соответствующие занятия, когда с больным шаманизмом дитём случались нервные припадки, судороги, обмороки, его одолевали ночные кошмары?! Таким образом происходило похищение души будущего шамана, ее перерождение. К тому же избранного духами ждало многолетнее испытание, во время которого он в глазах простых смертных терял рассудок. Так воспринималось путешествие будущего жреца в сопровождении духа-помощника по дорогам Верхнего и Нижнего миров, посещение великих божеств и получение от них чудесных даров.

Но именно благодаря этим подношениям позже происходило обращение к божествам-дарителям с просьбами. Это были атрибуты, по которым проходило определение: свой – чужой . Во время подобного искуса духи-кузнецы выковывали будущему шаману кости и сердце, наделяли «третьим глазом», открывающим невидимое простыми соплеменниками, закаляли голос для произношения заклинаний, делали чутким слух. И каждый полученный дар находил впоследствии свое символическое отображение в костюме для камлания. Кам порой весил не меньше, чем хорошие доспехи, и шаману был, бесспорно, необходим. Только вот вождю больше нужны кольчуга и латы, и не для одной красы – в них пристало ещё и легко двигаться, совершать такие увёртки и прыжки, по сравнению с которыми камлание могло показаться детскими плясками вокруг снежной бабы на фоне свадебных обрядовых танцев.

Поэтому можно представить себе состояние Савала, когда его долгожданный отпрыск появился на свет меченым. Нет, он родился не в так называемом материнском платке и даже не лысым, хотя это могло бы быть к лучшему по сравнению с тем, что произошло на самом деле. Когда Карья вышла из женской половины жилища и молча, но с торжествующим взглядом протянула ему новорождённого, вождь, приняв свёрток мягкого каракуля и развернув, едва не выронил дитя от неожиданности. Из чёрного меха выглядывало светлое личико с округлыми голубыми глазами и с рыжими волосиками на голове.

Нет, он ни на мгновение не сомневался в верности Мирды. Хотя рыжебородые высокие динлины , носившие шерстяные и шёлковые ткани, славившиеся изготовлением изделий из золота и бронзы, выделкой кожи и мехов, нередко встречались среди хуннов, чьи шатры всё чаще стали вырастать у рубленных хором угров. Большой совет угрских племён решил дать приют вытесняемому из срединной Азии на запад воинственному племени вместо того, чтобы изводить друг друга в изнуряющей войне. Тогда ещё никто не предполагал, что, дав возможность беглецам в течение нескольких десятилетий собраться с силами, угры положат начало великим событиям в, казалось бы, такой далёкой и недосягаемой, словно облака и тучи, Европе. Именно с угрских территорий начали хунны свой великий поход на Запад, а угры стали частью их боевой мощи. Впоследствии угры и хунны слились в единую новую общность. Гунны – в этом слове угадывались оба народа, словно какой-то шаман разобрал их названия на звуки, как остов жареного гуся на косточки, сгрёб в свою остроконечную шапку, потряс, запустил в эту смесь пятерню да и рассыпал всю пригоршню по траве. И выпало число этих звуков – что пальцев на одной руке, и сложили их духи в только ими понимаемый порядок: Г-У-Н-Н-Ы. А уж в какой железный кулак сложились эти пять пальцев, довелось испытать на себе многим племенам и народам. Немало их почло за благо тоже стать гуннами и влиться в сметающий и перемешивающий всё и вся на своём пути поток. Увлечёт он и Савала, а потом и его наследника.

Но об этом вождь и новоявленный отец, обретший преемника, тогда знать не мог. Взгляд же его матери-шаманки напомнил предупреждение, что его дети могут оказаться светловолосыми и голубоглазыми. Дело в том, что Карья родилась от брака угорки и руса. Их войско явилось со стороны Каменного пояса, преодолев его пешим и водным путём. Эти лихие люди, как рассказывают, были выше угров, широкоплечи, с продолговатыми лицами, белым цветом кожи и румянцем на щеках, с белокурыми а то и рыжими волосами, жёсткими густыми бородами, прямыми носами и светлыми глазами. Русы напали и разграбили несколько городищ и селений угров, вырезая всех жителей, кроме самых красивых и молодых женщин, которых забирали в жёны. Мать Карьи Зуда оказалась одной из них. В жёны её выбрал вождь русов Куна, бывший к тому же и главным жрецом – волхвом.