Геннадий Мурзин - Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман

По правде говоря, согласно штатному расписанию должность его единственного сотрудника называется иначе и куда проще – делопроизводитель. Но от этого сотрудник ни на грамм не становится хозяину офиса менее милым. Потому что – правая рука и к тому же…

Он, миновав офис, бежит в ближайший гастроном, занимающий весь первый этаж большого дома, построенного еще до войны, где в дальнем углу торгуют цветами. Продавщица, знающая своего постоянного клиента, встречает улыбкой.

– Думала, что в командировке, и не придете.

– Нет-нет, сударыня. – Слышит подобное к себе обращение от этого клиента всегда, но каждый раз почему-то получает удовольствие и от него краснеет. – Сегодня, как говорят большие чиновники, весь день буду работать с документами.

Приняв букет из алых тюльпанов и нескольких веточек зелени, красиво обернутых прозрачной пленкой и перевязанных голубой шелковой лентой, расплатившись, столь же быстро убегает.

«Сударыня», по прежнему улыбаясь, провожает покупателя качанием головы. Потом произносит:

– Счастливица та, которую так любят.

А покупатель, тем временем, влетает в офис и с порога, не успев еще за собой прикрыть дверь, кричит:

– С добрым утром, Галина Анатольевна!

Со стороны приемной слышит знакомое ворчание:

– Кому утро, а кому и день…. Полтора часа роюсь в бумагах

У них так заведено: в восемь утра – открывает офис и начинает рабочий день она, то есть делопроизводитель Галина Анатольевна, а лишь час или полтора спустя заступает на службу хозяин детективного агентства.

– Сударыня, где вы? Жду-с…

– Поседел, а все как малое дитя, – ворчит Галина Анатольевна, а все-таки появляется-таки в прихожей и спрашивает. – Что надобно, хозяин?

– Не мне, сударыня, а вам… Вот… Примите… Как знак благодарности за кропотливое служение.

Женщина принимает букет и сурово спрашивает:

– Не жалко денег?

– Нет, сударыня! К вашим ногам, – на работе он подчеркнуто и неизменно на «вы», а вне ее – другое дело, – готов положить полмира. Или вам не нравится подарок?

– Н-нравится, – главная канцеляристка нюхает цветы, – но…

– Никаких «но», ясно?

– Да ясно, ясно.

Говорит Галина Анатольевна и, усмехаясь, прижимая букет к груди, отступает в сторону, чтобы шеф мог пересечь приемную и войти в директорский кабинет, обставленный очень скромно, но стильно. Чей тут чувствуется вкус? Право, сразу не скажешь. Очевидно лишь то, что следит за порядком и наводит блеск рука любимой женщины.

Проходит полчаса. Это время необходимо хозяину, чтобы в покое оглядеться; как он выражается, чуть-чуть покумекать, пошевелить мозгами, которые, по его мнению, в рабочем положении скрипят и допускают сбои, вызванные, наверное, возрастом.

«Главная канцеляристка», взглянув на настольные электронные часы, откладывает в сторону кипу бумаг, встает и идет к шефу с докладом.

– Ну-с, сударыня, присаживайтесь.

«Сударыня», чему-то ухмыляясь, принимает предложение.

Фомин с минуту молчит, будто не знает, с чего начать, и лишь потом говорит:

– Как обстановка?

Продолжая ухмыляться, сотрудница отвечает:

– Нормальная обстановка.

– Это хорошо… А, простите, почему улыбаетесь?

– Так шеф не запрещает… – Она, прищурившись, ехидно спрашивает. – Или что-то изменилось за время вашего нахождения в командировке?

– Ваша правда: на улыбки в должностной инструкции запретов нет. Но все-таки?

– Радуюсь…

– Чему же, позвольте у вас поинтересоваться?

– А тому, что шеф не успел испортить настроение. Не повод, что ли?

Фомин, загадочно и несколько даже фамильярно подмигнув, уточнил:

– И, кажется, более того…

– Ах! Ну, да, шеф… Как могла забыть: повода для улыбки даже два!

– Превосходно, сударыня. В таком случае перейдем к делам насущным.

– Всегда готова!

– Были в банке? – Женщина кивнула. – И что с нашим счетом?

– Как всегда.

Фомин облегченно и совсем непритворно вздохнул:

– Значит, с уплатой налогов по итогам года проблем не предвидится?

Со стороны делопроизводительницы последовал укол.

– Нет. Да и откуда проблемам взяться у такого прижимистого шефа?

Фомин согласно кивнул.

– Опасаюсь банкротства.

Взглянул в окно, за которым сновали люди и рычали российские машины, вспомнил по сему случаю едкий стихотворный куплет…