Владимир Жуков - Женская интуиция

«Понадеялись на Регину, а ее где-то черт носит. С утра может, заглянет, польет цветы и все дела, – с досадой подумал он.– Лидия Самойловна глаз бы не сомкнула, как зеницу ока, стерегла. Она из старой гвардии стойких бойцов, не зря ее супруг, царство ему небесное, в КГБ служил верой и правдой. А у Регины одно на уме, кого бы из богатеньких мужиков соблазнить».

Из ванной послышался шум и плеск воды.

– Евочка – моя славная девочка, ангел мой,– подошел он к двери, потянул за ручку, заперта и покаялся.– Прости меня, я, кажется, на самом деле перегрелся на солнце, голова пылает. Открой, пожалуйста, я тоже хочу освежиться, смыть с себя морскую соль и песок.

– Да, из тебя сыплется песок, сходи к сексопатологу, – больно уязвила она и, чуть смягчив тон, велела. – Поклянись, Мотя, что любишь меня, впредь не будешь никогда обижать, не поменяешь на молодую овцу. Помни, что я Ева – первая женщина. От меня род человеческий пошел, а ты, Мотя, увы, к сожалению, не Адам.

«А как же дева Мария, мать Иисуса Христа?» – хотел он возразить, но передумал, вспомнив, что Ева расстраивается, когда ей перечат. У нее свое кредо: женщина всегда права. Поэтому обожает песню-шлягер с таким припевом.

– Прости дорогая, больше не повторится. Я – твой раб, – покаялся супруг. После клятвы в верности она впустила его в ванную.

Через несколько секунд они окончательно помирились. Ничто так не сближает, как нежное касание обнаженных мужского и женского тел. Послышался плеск воды, смех, нежные вздохи и шепот, сладкие стоны… Вскоре любовные утехи продолжились в спальной, куда он на руках бережно, словно ребенка, перенес обомлевшую от страсти Еву.

– Я предпочитаю теории практику, – произнес Черпак и властно положил ее на белоснежное ложе. Послышались ее сладострастные стоны, нежные всхлипывания. Она слегка впилась коготками в его спину.

– Ах, Ева, ты моя королева,– прошептал он, страстно овладев ее хмельным и желанным телом.

– Ох, Мотя-я, какой ты игривый и неутомимый, – шептала она, пребывая в экстазе. Никогда он еще не знал ее такой ласковой и безотказной. Будто это была прощальная ночь пылких любовников перед долгой разлукой. И распираемый мужской гордостью, Матвей постарался ее не разочаровать.

Ночь пролетела, как одно мгновение и под утро, не разнимая жарких объятий, утомленные пиршеством любви, Черпаки крепко заснули на сползшихся на зеленый палас белых простынях. Спали бы, наверное, до полудня, пропустив завтрак. Но в 7 часов 18 минут зазвонил телефонный аппарат на тумбочке у изголовья широкого двуспального ложа. Сначала проснулся лежавший у двери пес и тихо залаял.

“Черт подери, не люкс, а псарня»,– сгоняя дремоту, подумал Матвей и потянулся рукой к телефону, посетовав на то, что не догадался отключить аппарат, чтобы никто не беспокоил. Приложил трубку к уху.

Ева тоже проснулась и, неожиданно застыдившись своей наготы, прикрыла красивое смуглое тело краем простыни. Раскрыла смеженные от хмельных ощущений ресницы и поглядела на Матвея. Он выглядел уставшим, лицо было мраморно-холодным и мрачным. Несколько секунд держал в руке трубку, из которой доносились частые гудки.

– Что с тобой, Мотя? На тебе лица нет? – оторвала она голову с распущенными спутанными волосами от подушки. Он машинально провел ладонью по своему лицу, чтобы убедиться в ее словах. Уставился на жену бессмысленным взглядом. Беззвучно, словно лишившись дара речи, зашевелил губами.

– Что с тобой? Не молчи, как рыба, а то мне страшно,– затормошила она его за плечи.– Кто звонил? Что случилось?

– Случилось,– наконец прорезался его слабый голос.– Пока мы тут с тобой всю ночь забавлялись, нас ограбили. Утащили сейф, все наше тяжелым трудом нажитое состояние. Накрылась теперь покупка автомобиля «Оpel», черт подери. Где тонко, там и рвется.

– Может, кто из знакомых пошутил? – с надеждой сказала Ева. – Вроде первоапрельского розыгрыша.

– Ничего себе шуточки! – отмахнулся Матвей.– Такими вещами не шутят. Звонила сначала Регина, а потом передала трубку старшему следователю майору милиции Ольге Васильевне Озерской.

Собирайся живо, едем. Отдохнули, черт возьми. Это все ты виновата, пристала со своими нежностями. Дорого мне обошлась эта безумная ночь любви. На всю жизнь запомнится.

– Почему тебе, а не нам? – подала голос Ева, следя за мужем. Он облачился в атласный халат.

– Хорошо, нам, – поправил он. – Какое это теперь имеет значение. Если бы ты вчера вечером не отговорила меня от поездки, то ничего бы не произошло, я бы пуганул грабителей, шарахнул бы из пистолета, только бы пятками засверкали.