Виталий Борисов - Следы прошлого, или Московские тайны

Домовладение Киселевых представляло собой два стоявших один напротив другого небольших двухэтажных здания с узким двориком между ними. Напротив ворот, вплотную к противоположенному забору, между зданиями располагалась одноэтажная хозяйственная пристройка. А между левым корпусом и воротами – еще одна. Как раз эта пристройка и служила дворницкой.

Хозяева жили в левом здании, за дворницкой. В течение ночи Храпунов ни разу не заметил там в окнах ни малейшего отблеска света. Вообще весь дом, за исключением дворницкой, был погружен во мрак. Все окна были темными и теперь, когда Павел Степанович подошел к входной двери и остановился в нерешительности. Видимо, все еще спали. Досадливо крякнув, Храпунов отправился разыскивать дворника. Дворник Гесин был обнаружен им у ворот на «боевом» посту. Подозвав его и подождав, пока тот с нарочитым усердием запрет ворота, Храпунов в сопровождении дворника вернулся к хозяйской двери.

Дверь была заперта, но справа от нее помощник пристава заметил рычажок дверного колокольчика и, решившись, потянул за него. За дверью неожиданно громко звякнуло, и почти сразу же послышался какой-то шорох и сонный женский голос спросил:

– Кто? Это ты, Илья? Что тебе?

– Это полиция, откройте, пожалуйста!

За дверью наступила тишина.

– Простите мой ранний визит, но мне надо переговорить с Артемом Матвеевичем… По спешному казенному делу, – добавил Храпунов и ткнул локтем в бок дворнику.

– Пелагея Васильевна, они взаправду из полиции, не пужайтесь, – пискнул тот.

За дверью опять зашуршали, и наконец она приоткрылась на длину дверной цепочки. Помощник пристава заглянул за дверь в образовавшуюся щель, но в темной прихожей никого и ничего разглядеть было невозможно.

– Артема Матвеевича нет, – ответил женский голос.

– А с кем я сейчас говорю?

– Не слышали разве? Киселева я, Пелагея Васильевна!

– Пелагея Васильевна, вы мне не откроете? Неудобно так-то через дверь разговаривать.

– Никак не могу-с! Я не прибрана – только встала… Прислугу свою давеча на крестины отпустила, одна я. Так что никак не могу!

– А Артем Матвеевич, где же?

– А… уехали они, – после некоторой заминки ответствовала хозяйка.

– А куда? Если это не секрет, конечно.

За дверью помолчали.

– Никакого секрету нет. В Тамбовскую губернию, к родственникам нашим… Вчера еще, – уточнила Пелагея Васильевна.

– А когда же они, Пелагея Васильевна, возвратиться собирались, – уже почти с издевкой спросил помощник пристава, – скоро ли?

– Скоро, скоро! – послышалось из-за двери. Дверь захлопнулась.

«Ну и черт с ней! – с досадой подумал Храпунов, направляясь в сопровождении дворника к воротам. – Надо будет, после с ее мужем побеседуем».

Многострадальный городовой Власов все еще топтался у ворот, хотя теперь, когда осмотр места преступления был закончен и все действующие лица давно разъехались, смысла в том было мало. «Только зевак зря привлекает», – подумал Павел Степанович и, захватив его с собой, направился на поиски своих подчиненных.

– Павел Степанович! – тут из небольшой группы любопытствующих, неясно различаемой в густом тумане, отделилась коренастая фигура в мокром полупальто с поднятым воротником и неспешно направилась к нему. – Что ты делаешь тут в такую рань?

Приглядевшись, помощник пристава узнал своего давнего приятеля и коллегу из сыскной полиции Сергея Федоровича Рудакова. Указав городовому направление движения, Павел Степанович взял подошедшего под руку и повлек за собой. Они так и пошли, как бы прогуливаясь, беседуя вполголоса. Теперь было особенно заметно, как они походят друг на друга. Оба – мощного сложения, оба плавны и неторопливы в движениях, как уверенные в своей силе люди. Храпунов, правда, был на полголовы повыше. Но если он начал уже обрастать порядком жирком, то его собеседник фигуру имел вполне атлетическую. Что, впрочем, было и естественно для московского приверженца «Клуба любителей атлетики», основанного в столице без малого десять лет назад Краевским.

– Ну, тебя я о том же не спрашиваю, ведь не расскажешь? – понизив голос, спросил Храпунов, когда они прошли немного по переулку.

– Эх, да кабы я сам это знал, – шутливо вздохнул тот. – А тут, я гляжу, что-то серьезное случилось?

– Да уж, случилось! Убийство.

– Кого же убили?

– А убили тут, Сережа, некоего Скворцова Андрея Андреевича, тебе хорошо известного.

– Черт возьми! – собеседник Храпунова был ошарашен. Разумеется, он изрядно знал своего коллегу по сыскной полиции. Скворцова он не любил и отношения между ними были довольно натянутыми, однако услышанное подействовало на Рудакова, как ушат холодной воды.