Виталий Борисов - Следы прошлого, или Московские тайны

– Истинно, истинно так!

– Ну вот, пока все идет хорошо. Далее он замечает, что человек этот не подает признаков жизни и… Что далее? – он взглянул на дворника.

– Истинно… мертвые они, а этот-то как…

– Стоп! Слышите, господа? Уже, будучи в дворницкой, а не у ворот, стоя над трупом, он замечает через проем двери… скажем, некое подозрительное движение. Кстати, я проверил, дверь в дворницкую, не будучи запертой на засов, не удерживается в затворенном состоянии и самопроизвольно распахивается. Далее надо заметить следующее: наш свидетель, напуганный своим открытием, не пытается, однако, спрятаться за дверью, а геройски, как того от него и требуется, бросается к воротам, отпирает их и – далее на улицу, где и встречает городового Власова. Так я говорю?

– Ваше благородие… дак ведь как же иначе. Согласно, значит, инк-струкции…

– Не всякий по инструкции делает, когда сердце в пятках, – Артемьев дружески похлопал зардевшегося дворника по плечу.

– Принял, верно, для храбрости, вот и расхрабрился, – ухмыльнулся Храпунов. – Илья Гесин у нас личность известная. Что он, что братец его…

Дворник, расплывшийся было от похвалы Артемьева, сразу сник и поспешил отойти в сторону.

Артемьев рассмеялся.

– Теперь далее… – промолвил он сквозь смех. – Обратите внимание, господа, что ворота все время были заперты. Тело лежало за воротами, а не во дворе. – Артемьев помолчал, соображая. – Можно предположить, конечно, что он заметил движение существа не двуногого, а четырех…

– Насчет ворот это еще не известно. Может, он их и не запер, как тащил… – произнес Храпунов, грозно оборачиваясь к дворнику.

– Н-да, это возможно… – следователь в раздумье покрутил пальцами.

– Здесь много неясного. Что он здесь ночью делал? Почему убили именно перед этим домом?

– Случайность, скорее всего…

– Н-да! Я попробую выяснить, чем он в последнее время занимался… А вы уж, господа, свидетелей поищите, пока не разбежались… Теперь так-с! У нас имеется стреляная гильза…

– Редкая вещь, но, может, она тут год валялась, – снова произнес настроенный скептически Храпунов.

– Не могу с вами согласиться. Гильза новая – блестит… Да и порохом пахнет. Есть еще одно обстоятельство. Смотрите, – Артемьев аккуратно достал из кармана шинели носовой платок и развернул у себя на ладони.

Полицейские увидели промокший коробок спичек и развалившуюся от сырости папиросу.

– Это я у ворот нашел, на улице.

– И что же? – пристав удивленно воззрился на следователя.

– Может, конечно, и ничего, но кто знает… На всякий случай приобщим к делу. Марка папирос, насколько можно разглядеть, та же, что в портсигаре Скворцова. Мне, знаете, показалось странным, что портсигар на месте, а спички отсутствуют…

Пристав недоуменно пожал плечами.

– Но кто же, в таком случае, стрелял? – произнес он уныло.

– Это вы тонко подметили, – не без ехидства ответствовал Артемьев. – И, главное, в кого стреляли…

Но все когда-нибудь заканчивается. Своевременно отошла в прошлое и эта ненастная и такая беспокойная сентябрьская ночь. Наступало сырое и туманное, под стать ночи, утро. Уже в сопровождении санитаров отправился в свой последний путь убиенный Скворцов. Проводив их, укатил и пристав, захватив с собой доктора, которого Леонтий Евсеевич предложил подвезти до квартиры. Как-то незаметно исчез письмоводитель Сыськов. Последним место происшествия покинул любитель пеших прогулок Артемьев – подняв воротник, зашагал по лужам под мелким противным дождиком. Лишь у ворот остались по долгу службы мокнуть городовой и демонстрирующий завидное служебное рвение дворник. Да в относительном уюте дворницкой дожидались своего часа еще один городовой и Павел Степанович Храпунов. Помощник пристава остался тут за старшего, чтобы вскоре, получив необходимое подкрепление, руководить обходом близлежащих домов и поиском возможных свидетелей. С этим делом надо было спешить, пока проснувшиеся московские обыватели не разбежались по своим делам.

Уже совсем рассвело, когда в дворницкую заглянул околоточный надзиратель и, взяв под козырек, доложил помощнику пристава, что подкрепление прибыло и рвется в бой. Дав необходимые указания своим подчиненным, Храпунов, однако, не пошел с ними. Он рассудил, что теперь уже не слишком рано, чтобы побеспокоить хозяев. Супругов Киселевых – Артема Матвеевича и Пелагею Васильевну, их имена он успел выяснить сначала у дворника, а затем и уточнил у недавно прибывшего околоточного. Павел Степанович хотел сам побеседовать с ними – скорее для порядка, чем из необходимости. Они с очевидностью не имели к событиям этой ночи не малейшего отношения. Однако если теперь, волею случая, их дворницкая временно стала чем-то вроде штаба, следует же, по крайней мере, их поставить в известность?