Дей Кин: Поцелуй или смерть

– Нет, – после недолгого раздумья ответил Джон.

– Вот поэтому я и не смог нажать на спуск.

– Барни, не рассказывай нам сказки. – Пат оперся на стол. – А как можно назвать то, что ты оставил свою мать нищенствовать?

– Я на самом деле не знал этого, – повернулся к нему Менделл. – Накануне того дня, когда меня должны были поместить в клинику, я принес восемьдесят семь тысяч долларов Галь, чтобы она еженедельно посылала маме по семьдесят пять долларов.

– Я это знала! – воскликнул Розмари. – Я это знала! – Она заплакала и встала на колени на пол возле Менделла. – О, Барни! Почему они сделали все это?!

Пат поднял руку, чтобы отстранить ее, но потом передумал.

– Послушайте меня минутку, не будем нервничать. Все, что у нас есть, – это слова Менделла.

– Согласен, – откликнулся Менделл. – Но я задам тебе тот же вопрос, что и Джону, – сколько времени ты меня знаешь? А, Пат?

Пат провел рукой по своему заросшему подбородку.

– Пожалуй, больше, чем Джон, потому что я старше его. Но...

– Я тебе когда-нибудь врал? – перебил его Менделл.

– Нет...

Менделл, возбужденный и вспотевший, наклонился вперед.

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы я кому-нибудь врал?

Пат с такой силой стукнул кулаком по столу, что тарелки подпрыгнули.

– Нет, нет, черт возьми!

– Тогда почему же нервничаешь? – вздрогнула Розмари. – Пат, следи за своими словами!

Но ее брат не обратил на нее никакого внимания.

– Даже в младших классах, когда нас порол веревками старый Галоран, ты всегда говорил: "Это сделал я" и получал соответствующее наказание. Почему же ты не рассказал мне историю про эти деньги вчера утром?

– Я все еще верил Галь и считал, что она, возможно, просто забыла.

– Забыла про восемьдесят семь тысяч долларов?

– Для дамочки такого сорта – это немного. Но каждый раз, когда я заводил разговор об этих деньгах... – Менделл посмотрел на Розмари, потом отвел взгляд, – Галь меняла тему беседы. Теперь я понимаю почему.

– Почему же? – спросил Джон.

– Все эти трюки с так называемой моей ненормальностью подстроены. Я слышал колокола, и они на самом деле звонили, я действительно застал парня... Потом эта история с горячей и холодной водой – достаточно приказать водопроводчику врезать еще один дополнительный кран. Таким образом, Галь легко могла устроить, чтобы для меня текла горячая вода, а для нее – холодная из одного и того же крана. И я могу поспорить, что не убил в своей жизни ни одного попугая...

– Барни, но почему она это делала? – спросила Розмари.

– Тут у меня слабое место в версии, – ответил Менделл и провел рукой по волосам.

Пат прошел в комнату и вернулся с пачкой сигарет.

– Закуришь? – спросил он Менделла.

– Да, спасибо.

– Барни, а чего добивался от тебя этот Куртис? – Пат прикурил обе сигареты и выпустил дым в потолок. – Насколько я запомнил твое заявление в кабинете Карлтона, речь шла об очень крупной сумме денег и еще о чем-то более существенном.

– Да, – кивнул Менделл. – Так говорил мистер Куртис.

– У твоего дяди были деньги?

– Мама утверждает, что нет.

Джон Дойл долго раскачивался на стуле.

– Ты утверждаешь, что, когда пришел в себя на полу спальни в Лайк-Форест, у тебя в руке был револьвер. Какой марки?

– "Люгер" калибра семь, шестьдесят пять.

– Ого! – воскликнул Пат. – Подождите-ка минутку. Данные баллистической экспертизы, находящиеся у прокурора, говорят о том, что именно таким оружием убили Куртиса. А кому принадлежит этот револьвер?

– Мне. Это тот самый, который я привез из Германии.

– А когда ты его видел в последний раз?

– Два года назад.

– Ты оставил его в Лайк-Форест?

– Да.

– Где?

– В верхнем ящике комода.

– Где любой мог его взять?

– Да, думаю, что это так.

– А что представлял из себя Эбблинг? – Пат потушил сигарету.

– Для богачей – хороший.

– И кобель хороший наверняка.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Он любил женщин? У него могла быть связь с такой шлюхой, как Вирджиния Марвин?

– Он даже не говорил таким языком, – стал защищать Эбблинга Менделл.

– В кровати нет необходимости вести беседы, – покачал головой Пат. – Ты ведь не знаешь множества историй, которые случаются со стариками, набитыми под завязку деньгами, и которые теряют рассудок из-за таких девочек, как маленькая Марвин. А что, мистер Эбблинг не мог покончить жизнь самоубийством?

– Нет, – покачал отрицательно головой Менделл.

– Почему нет?

– Потому что одна из ран оказалась старой, ей было, по крайней мере, часов двенадцать. А другую пулю ему всадили уже после смерти.