Ольга Володарская - Пикник на Млечном пути

– Почему она уехала?

– Она запуталась. Жить, как раньше, не хотела, а как по-другому – не знала. Надеюсь, нашла себя где-то… в чем-то… с кем-то.

– Мне жаль, что так все вышло. Я думала, вы никогда не расстанетесь. Я в вас верила, ребята.

– А где вы пропадали столько лет? В Питере, как я слышал?

– Там я пробыла всего полгода. Потом вернулась домой. И через восемь месяцев уехала вновь. Моталась. Наверное, как твоя сестра, искала себя где-то, в чем-то, с кем-то.

– Не получилось?

– Наоборот. Я поняла, что зря бежала. Надо было оставаться и искать себя… в себе.

Они, как и в первый раз, говорили недолго, но все слова, произнесенные и Дорой, и Соломоном, были важны и близки сердцу.

Прощаясь, Беркович с Эленберг не обменялись контактами. Никто не хотел нарушать свое одиночество если не дружбой, то приятельскими отношениями. Но иногда Симона заглядывала в кабинет к Доре на пять-десять минут. Сделала она это и в тот вечер, когда госпожа Эленберг погибла…

Так что свидетель, который доложил старшему оперу Баху об этом, не соврал.

…Соломон начал вспоминать свой визит к Доре, но запнулся о ствол поваленного дерева и чуть не рухнул. «Надо быть внимательнее, – отчитал он себя. – Это вам не городской тротуар, а проселочная… даже не дорога… тропка!»

Он достал телефон и осветил путь. Ага, уже до деревни дошел. Впереди избушка покосившаяся. Брошенная. Но за ней дома жилые. Но ни в одном свет не горит – деревенские спать рано ложатся.

Соломон остановился, чтобы попить. Как будто снова позади звук раздался. То ли ветка треснула, то ли белка пронеслась по сосне. Они тут водились. Мелкие, серые, а не рыжие. А шустрые! Протянешь ей орешек или сухарик, цапнет, тут же унесется в траву. И вот уже лишь хвост среди листьев мелькает…

Опустошив бутылку, Соломон двинулся дальше. Прилично похолодало, и он шел очень быстро. До ИХ места в итоге добрался за десять минут. Бросив рюкзак на землю, Соломон двинулся к сосне, под которой лежала сестра.

Он не думал, что выйдет сухим из воды. Труп могли найти. Да, тут мало кто ходит, но все же место не на краю вселенной. И если бы дожди подмыли корни или крупные животные разрыли бы могилу… То на останки кто-то наткнулся бы.

Однако Берковичу везло.

Соломон присел возле сосны, положил руку на корень, о который ударилась головой сестра и прошептал:

– Ну, здравствуй…

А за спиной услышал:

– Здравствуйте, Соломон Борисович.

Беркович вздрогнул, но обернулся не сразу. Тело его застыло на несколько секунд, и только после пришло в движение. Причем ожили руки, они потянулись к карманам.

– Не делайте резких движений, Соломон Борисович, – посоветовал ему Андрей – на всякий случай он достал табельный пистолет и держал его наготове. – Иначе я выстрелю.

– Я просто хотел вынуть из кармана конфету. Можно? У меня низкий сахар, и когда нервничаю, могу потерять сознание.

– Ваша сестра говорила то же самое.

– У нас много общего, включая болячки.

Бах приблизился к Соломону, сам сунул руку сначала в один карман, затем в другой. Первый был пустым, во втором обнаружилась карамелька.

Выяснив, что Беркович не вооружен, Андрей опустил пистолет.

– Конфету, пожалуйста, – попросил Соломон.

Бах отдал.

– Спасибо…

Беркович быстро развернул карамельку и кинул ее в рот. После этого спросил:

– Зачем вы здесь?

– Я следил за вами.

– Откуда?

– От вокзала. Приехал, чтобы поспрашивать о вашей сестре. Стал я сомневаться, что она в Крым укатила. И вот подъезжаю я к вокзалу, а тут вы. Машину поставили, и на электричку. Я решил последовать за вами.

– Вам что, больше в воскресенье заняться нечем?

– Вот и я так подумал, увидев вас. Кто под деревом лежит, Соломон Борисович?

– Кто? – включил дурачка Беркович.

– Вы с кем здоровались?

– С сосной. Для семьи Берковичей она не просто дерево, а символ.

– Я же бригаду вызову, и мы все равно докопаемся до сути. Так что давайте начистоту.

– А давайте, – азартно проговорил Соломон. – Срок давности все равно истек. Да, под сосной моя вторая половинка. Мой близнец.

– Соломон… давайте уж без отчества?

– Можно и без «вы».

– Устраивает. Соломон, ты сестру убил?

– Нет.

– Но похоронил… – Он кивнул. – Давно?

– Больше двадцати лет назад.

– То есть она не только в Крым, но и в Омск не уезжала?

Беркович на сей раз головой мотнул и перекатил конфетку из одного уголка рта в другой.