Ольга Володарская: Пикник на Млечном пути

Брат и сестра Берковичи отлично знали Дору Эленберг. Оба занимались у нее рисованием. Симона постоянно, Соломон, когда выдавал себя за нее. Как-то после занятий Дора попросила его задержаться. Мальчик, переодетый девочкой, подошел к преподавательнице, думая о том, что его сейчас пожурят за плохое старание. Он тоже умел рисовать, но не так хорошо, как Симона, и натюрморт у него получился неважнецкий.

– Сестра знает, что ты здесь? – спросила Дора.

Соломон аж рот открыл от удивления.

– Что ты так на меня смотришь? – усмехнулась Эленберг. – Думал, я не замечаю разницы между вами?

– Но никто ее… не…

– Я художник, Соломон, пусть и несостоявшийся. Я вижу то, что не могут рассмотреть другие. Так сестра знает?

– Да.

– И не против?

Соломон мотнул головой. Какой там против? Она сама ему одежду выбирала для сегодняшнего похода в кружок.

– Это у вас игра такая? – продолжила расспросы Дора Эдуардовна.

– Это наша жизнь. – И, как мог, объяснил ей, кем они с сестрой являются друг для друга. Но, конечно, умолчал о сексуальных аспектах взаимоотношений. Пусть тогда они еще и не перешли черту, но уже к ней приближались.

– Это единение может стать для вас как счастьем, так и наказанием, – проговорила Дора со вздохом. – Поэтому я не испытываю к вам зависти или жалости. Только симпатию.

– Спасибо вам, – едва не расплакался Соломон. Дора стала первым и осталась единственным человеком, с которым он поделился хотя бы малой толикой своих чувств. Не встретив осуждения, мальчик испытал невероятное облегчение. У него увлажнились глаза и задрожал голос.

– Если вам понадобится моя помощь, обращайтесь, – услышал он. – Не с кем будет поговорить, посоветоваться, я к вашим услугам…

Соломон улыбнулся ей благодарно и покинул студию.

Больше они не разговаривали так откровенно, но между ребятами и руководителем художественного кружка установилась своеобразная душевная связь. Они как будто понимали друг друга без слов: не только взрослая преподавательница подростков, но и они ее. Дора тогда была влюблена в фотографа Ивана Соля. Мужчину удивительного, но глубоко женатого. Молодая женщина терзалась, и Берковичи чувствовали это. Чтобы поддержать, Симона один раз вместо горшка с сухими ветками нарисовала его же, но с пышными ромашками – любимыми цветами Доры. А Соломон отправил на конкурс в местную газету ее фото, и взял первый приз. Это был большущий мешок шоколадных конфет, и он разделил их на четверых – родителям, сестре, себе и Доре.

Но вскоре Дора Эдуардовна исчезла. Сказали, уехала в Ленинград, к родственникам.

Так связь между Эленберг и Берковичами прервалась.

Вновь судьба свела Дору и одного из представителей их семьи два года назад.

Симона ехала в такси мимо особняка, в котором когда-то располагался Дворец культуры. Она и раньше видела его из окон авто, но тогда в здании были какие-то офисы, и вдруг – клуб. Да вывеска такая шикарная, чуть ли не в масштабе «Лас-Вегаса».

«Караоке-клуб «Млечный Путь», – прочла Симона и решила зайти.

Заведение ее приятно удивило. Обслуживание на уровне, отличная атмосфера, приличная публика. Пробыв в «Млечном Пути» несколько часов, Симона ушла с мыслью, что еще вернется туда.

И она сделала это в следующем месяце, а потом стала бывать через неделю.

Как-то Симона, сидя за стойкой, пела «Бесаме Мучо» и увидела женщину, что зашла в зал энергичной, уверенной походкой. «Хозяйка», – послышался шепот барменов. Она наслаждалась исполнением Симоны, а когда та закончила петь, приветливо кивнула. Симона ответила тем же. После этого персоналу сообщили, что Симону леди-босс велела обслуживать бесплатно. Все подумали, что той понравилось ее выступление. Сама фаворитка хозяйки тоже. Пока не услышала ее имя и фамилию.

Та самая Дора Эдуардовна! Неужели? Симоне захотелось увидеться с ней, поговорить, и она зашла в кабинет хозяйки «Млечного Пути». До Рената секретари у Доры не задерживались подолгу, и на тот момент место было вакантным, соответственно, приемная пустовала, так что Беркович никто не видел.

– Здравствуйте, Дора Эдуардовна, – поприветствовала она госпожу Эленберг.

– Здравствуй… – И внимательно посмотрела на гостью. – Симона?

– Сейчас да. Но я Соломон.

Дора подошла вплотную, придирчиво осмотрела лицо гостя.

– Залысины, тщательно замазанная щетина, да, ты Соломон. А как Симона поживает?

– Она давным-давно уехала из города. Сначала в Омск, а потом, кто знает… Мы не видимся. Но сестра всегда рядом со мной. Люди, которым ампутируют руку или ногу, испытывают фантомные боли. Им кажется, что отрезанные конечности ноют, напоминая о себе. А у меня фантомная близость с моим сиамским близнецом, с которым нас разделила судьба.