Андрей Воронин - Отражение удара

Просто он был так устроен, что любая мразь, входя с ним в контакт, рисковала в ближайшее время проснуться в гробу.

Мещеряков понимал, что попытки действовать по официальным каналам ни к чему не приведут. Добро бы еще Илларион продолжал служить - тогда, пожалуй, его вытащили бы и из камеры смертников. А так...

К тому времени, как у полковника закончилось совещание, во время которого звонил Илларион, Забродова уже арестовали. Мещеряков немедленно принялся звонить Сорокину, с которым они познакомились и, можно сказать, сдружились опять же благодаря Иллариону, но полковник Сорокин, по словам дежурного, был на какой-то операции - бродил по сырому осеннему лесу с пистолетом в руке или, наоборот, пыхтя, карабкался на двенадцатый этаж по темной лестнице - опять же, с пистолетом в одной руке и с рацией в другой. "Развлекается, сволочь, - несправедливо подумал Мещеряков. - Не сидится ему в кабинете. Легендарный комдив - впереди, на лихом коне... Такой же хулиган, как и Забродов".

Сорокина ему удалось поймать только в воскресенье утром, позвонив к нему домой.

- Он еще спит, - сообщила ему по телефону полковничья жена приглушенным голосом.

- Мне очень жаль, - сказал ей Мещеряков, успевший за сутки взвинтить себя до состояния, близкого к нервному срыву, - но дело очень срочное. Разбудите его, пожалуйста.

Было восемь утра, и Мещеряков решил, что полковнику милиции стыдно дрыхнуть допоздна - даже в воскресенье.

В трубке воцарилось долгое молчание, а потом заспанный голос Сорокина раздраженно прорычал:

- Какого черта?

- Здравствуй, полковник, - грубовато сказал Мещеряков. - А ты здоров дрыхнуть. И в трубку рычишь, как генерал. А если бы на начальство нарвался?

- Мое начальство знает, что я лег час назад, - проворчал Сорокин. Это ты, Мещеряков? Конечно, ты, у кого еще ума хватит...

- У Забродова, например, - сказал Мещеряков, стискивая зубы - нервишки у него расходились прямо-таки непозволительно. "Дерьмо, - подумал он. Посадят Иллариона - плюну на все, переодену в гражданку пяток ребят и расковыряю зону к чертовой матери.

А Гранкина перееду на служебном автомобиле. Шофера потом как-нибудь отмажу. Нажму на гаишников, и окажется, что майор Гранкин в пьяном виде выскочил на проезжую часть. О чем я думал, когда сдал этому менту Забродова? Эх ты, полковник..."

- Да, у Забродова ума хватит, - согласился Сорокин. - Как у него дела, кстати?

- Бывает хуже, но редко. Он в СИЗО.

- Мать-перемать... В чем дело?

- Не по телефону.

- Ах, чтоб тебя... Ты где? Подъехать сможешь?

- Через полчаса буду.

- Ага, давай. Я спущусь.

Прежде, чем Сорокин положил трубку, Мещеряков успел расслышать отдаленный женский голос, который весьма категорично объяснял Сорокину, что тот сошел с ума, если думает, что его выпустят из дома. Несмотря на снедавшее его беспокойство. Мещеряков улыбнулся: наша служба и опасна, и трудна...

В этом плане Мещерякову было проще, чем Сорокину: жена опять была за границей, на этот раз в Вене, на каком-то очередном не то симпозиуме, не то коллоквиуме. Она так часто разъезжала по заграницам, что Мещеряков порой в шутку подумывал о том, что было бы неплохо завербовать ее для работы в разведке, а Забродов так и вовсе во всеуслышание заявлял, что жена Мещерякова не просто полковница, но и сама является полковником внешней разведки и именно по этой причине появляется дома раз в месяц на неделю. "Что вы ржете, дурачье? - раздраженным тоном спрашивал Забродов у благодарных слушателей. - Вы что думаете, она в нашей разведке служит? Держите карман шире!

Моссад, дорогие россияне! Приедет она домой, скачает из Мещерякова информацию, и обратно в Вену, а там уже друг-полковник Рабинович ждет-дожидается, шекели на баксы меняет, чтобы было чем заплатить ценному сотруднику..."

Да, Забродов, подумал полковник с невольной улыбкой. Вот и довел тебя твой язык до беды. Это же надо было додуматься: втолковывать писателю, что он написал дерьмовую книгу!

Он уже знал, в чем дело, из вчерашних утренних газет, и теперь, когда сидел за рулем своей машины, поджидая Сорокина, пахнущий свежей типографской краской экземпляр "Спецназа в локальных войнах" лежал у него под рукой. Мещеряков успел пролистать книгу и удивлялся только одному: как это Забродов не попытался забить ее в глотку этому писаке. Поперек, мать его... А уж если не попытался сразу, то потом наверняка плюнул и махнул рукой. Это же надо быть полным психом, чтобы предположить, что Забродов полночи сидел в гараже и поджидал писаку, чтобы свести счеты.