Андрей Воронин - Последний самурай

Забродов растоптал окурок и закурил еще одну сигарету. Ночной холодок пробирал до костей, но хотелось все хорошенько обдумать, прежде чем нести стоявший рядом с машиной предмет к себе домой. Нужно было, черт подери, решить, что с ним делать.

Чемодан - точнее, коробку, в которой он лежал, - доставил Мельнику все тот же Беслан. Что делать с грузом, Беслан не знал, но за несколько часов до его прибытия Мельник получил по электронной почте очередной приказ: принять у Беслана груз и, не вскрывая, доставить к указанному сроку в вестибюль гостиницы "Россия". Там коробку у Мельника якобы должны были забрать, хотя и Забродов, и сам Мельник (естественно, после того, как ознакомился с содержимым коробки) пришли к выводу, что ждать в вестибюле гостиницы пришлось бы до самого Страшного суда.

Срок доставки груза в гостиницу был назначен через неделю, что вселяло некоторый оптимизм: по крайней мере, у него было время спокойно подумать.

Илариона сильно подмывало найти какой-нибудь способ доставить эту "посылочку" обратно отправителю, чтобы, когда придет время, машинка включилась прямо у него под седалищем. Сопоставив информацию, полученную от генерала Федотова, с рассказом Мельника, было легко предположить, кто являлся этим таинственным отправителем. Но дело казалось слишком серьезным, чтобы брать на себя ответственность за единоличное принятие решения. И потом, оставался риск, что машинка сработает по дороге. Иларион не знал, как она запрограммирована; он не знал даже, когда и как сумеет добраться до недосягаемого господина Набуки. Если внутри чемодана тикал таймер, такая неопределенность могла оказаться роковой. Увы, Забродов не чувствовал себя достаточно компетентным для того, чтобы самостоятельно разобраться в устройстве чемодана - вернее, в тех изменениях, которые наверняка были в это устройство внесены. А если обратиться за помощью к специалистам, чемодан у него сразу же отберут.

"А чего я, собственно, дергаюсь? - подумал Иларион, затягиваясь сигаретой. - Зачем мне эта художественная самодеятельность? Тоже мне, вершитель судеб... Просто свернуть этому Набуки шею голыми руками будет в сто раз легче, чем подбросить ему чемодан. Да и вообще... По воробьям не стреляют из пушки, потому что от такого способа охоты гораздо больше вреда, чем пользы. Для того чтобы прекратить деятельность упомянутого господина, вовсе не обязательно отправлять на дно морское половину острова Хоккайдо. Надо позвонить Федотову. Пусть они заберут у меня этот сундук, обезвредят и в установленном порядке сдадут куда следует - на хранение, или, к примеру, на утилизацию... Существует, правда, вероятность того, что машинка сработает раньше, чем ее успеют отключить. О том, что случится тогда, лучше не думать. Тогда я разом недосчитаюсь многих своих знакомых. И незнакомых, пожалуй, тоже.

Но каков этот самый Набуки! Он же бяки, он же буки... Экая, право, скотина! Чем же мы ему так не угодили? Неужели это все из-за островов? Такой, понимаешь ли, горячий патриот... У него явно не все дома, это факт. Крыша поехала на старости лет. Сколько ему - семьдесят? Да, точно, семьдесят. Значит, в сорок шестом было целых пятнадцать. Войну он должен помнить очень даже хорошо. Я, например, отлично помню, что со мной было в пятнадцать лет. Не каждый день, конечно, но все памятные события до единого. Первая любовь и все такое... У меня - первая любовь, а у него Хиросима и Нагасаки, не говоря уже обо всем остальном. Правда, если так рассуждать, и впрямь можно прийти к выводу, что это он устроил американцам одиннадцатое сентября. Тогда получается, что он - настоящий дьявол, а бен Ладен, скажем, - просто бородатый клоун, марионетка, шут гороховый... Добраться до кукловода - это очень заманчиво, но, как правило, трудновыполнимо.

И что, скажите на милость, мне делать с чемоданом?" Он закурил третью по счету сигарету и стал добросовестно пытаться решить этот вопрос, но очень скоро обнаружил, что думает почему-то не о чемодане, а о том, каким образом оказался втянутым в эту историю. Ведь, если припомнить все как следует, началась она гораздо раньше, чем Мещерякова нашпиговали пулями в том подвале на Можайском валу. Похоже, во время памятного разговора в Завидовском заповеднике генерал Федотов имел в виду что-то вполне определенное. Он уже тогда о многом догадывался и многое знал. Знал он, в частности, и то, что бывший инструктор учебного центра Иларион Забродов окончательно отошел от дел и что заставить его принять участие в разрабатывавшейся операции будет практически невозможно. В то же время он, Забродов, был идеальной кандидатурой хотя бы потому, что являлся частным лицом, доказать связь которого с тем же генералом Федотовым было бы невозможно.