Андрей Воронин - Последний самурай

- Пейте, - подбодрил его господин Набуки. - Поверьте, я не адвокат. Это я устроил вам побег из тюрьмы.

Парень глухо кашлянул в кулак и до половины наполнил широкий стакан янтарной жидкостью из квадратной бутылки. Он налил слишком много и проигнорировал предложенный хозяином лед, но господин Набуки решил временно воздержаться от выводов: парню нужно было прийти в себя, а для этого все средства хороши - в меру, разумеется - Благодарю вас, господин, - неловки кланяясь из сидячего положения и сжимая в поцарапанном кулаке стакан, сказал Рю. - Но я бы хотел узнать, зачем господин пошел на такие хлопоты...

- Предположим, - по-отечески посмеиваясь, сказал господин Набуки, что мне нравятся храбрые молодые люди и не нравятся.., гм.., ну, скажем, некоторые из наших западных друзей и защитников. Вы понимаете, что я имею в виду, Тахиро-сан?

- Да, - сказал парень и торопливо отхлебнул из стакана. Было видно невооруженным взглядом, что он ничего не понимает и сказал "да" только для того, чтобы не спорить с хозяином. Из вежливости, одним словом.

- Да? - переспросил господин Набуки, наливая себе сакэ из глиняного кувшинчика. - Или все-таки не совсем? Хорошо, давайте попробуем подойти к этому с другой стороны. Ведь вы убили американского солдата, не так ли? На это не каждый отважится, особенно в наше время.

- Он обесчестил мою сестру, а полиция отказалась помогать, - угрюмо проговорил парень, глядя в стакан. - Если бы я мог, я убил бы его еще раз. Тысячу раз, и этого было бы мало. Я хотел убить начальника полиции, который ничего не сделал, чтобы защитить нас, но я не успел - меня поймали.

- Вот об этом я и говорю, - микроскопическими глотками попивая сакэ, заметил господин Набуки. - В наше время таких, как вы, один на тысячу. А может быть, один на миллион. Люди забыли, что такое честь, и никто не хочет защищать ее. Если человек убивает не из корысти, а по велению своей совести, его называют сумасшедшим, маньяком, социально опасным типом. Я с этим не согласен. И я тоже не люблю американцев. Они убили мою семью.

- На Окинаве? - оживившись, спросил Рю Тахиро. Господин Набуки отрицательно покачал головой.

- В Хиросиме.

Интерес у парня заметно поугас.

- Так это же было давно, - простодушно сказал он. - Во время войны, наверное.

- Для меня время не имеет значения, - ответил господин Набуки, подумав про себя, что парень действительно туп и использовать его вряд ли удастся. - Думаю, что и для вас тоже, Тахиро-сан. Вы просто не успели этого понять. Вы выслеживали своего обидчика целый месяц. А что, если бы вам пришлось искать его год? Десять лет? Не хотите же вы сказать, что тогда ваша обида прошла бы сама собой?

Рю Тахиро медленно покачал головой. Стакан в его руке уже был пуст, глаза заметно посоловели. Господин Набуки сделал приглашающий жест в сторону бутылки и плеснул в свою чашку еще немножечко сакэ.

- Вижу, вы не понимаете, что произошло, кто я такой и что мне от вас нужно, - продолжал он. - Я объясню. Я ненавижу американцев. Вас посадили в тюрьму за поступок, который, по моему убеждению, заслуживал награды. Я устроил вам побег. На этом можно было бы поставить точку, но я задам вам вопрос, Тахиро-сан: что вы намерены делать дальше? Надеюсь, вы понимаете, что вернуться к прежней жизни вам уже не удастся. Итак?..

Парень растерянно молчал, держа в одной руке стакан, а в другой квадратную бутылку. Было очевидно, что до сих пор он ни о чем подобном не задумывался. Потом он медленно огляделся по сторонам, ненадолго поднял голову к покрытому легкими перистыми облаками небу и посмотрел прямо в глаза господину Набуки.

- Я ваш должник, - сказал он. - Когда меня посадили в тюрьму, я понял, что скоро умру. Я не могу жить в клетке. Я тогда подумал: пускай. Я сделал то, что должен был сделать, и могу не бояться смерти. Рю Тахиро уже умер там, в тюрьме. Вы подарили мне жизнь и можете ею распоряжаться.

Господин Набуки усмехнулся и поставил свою чашечку с сакэ на стол.

- Это слова, достойные героев древности, - сказал он. - У вас в роду не было самураев, Тахиро-сан? Но понимаете ли вы, что сейчас сказали? Возможно, вам придется проливать кровь, как свою, так и чужую. Готовы ли вы к этому? Подумайте хорошенько. Сейчас еще не поздно отказаться от своих слов и вернуться в тюрьму. Срок вам не увеличат: у вас и так пожизненное. А если вы начнете работать на меня, а потом вдруг передумаете, у вас останется только один выход. - Он выразительно посмотрел за борт, на плескавшуюся внизу прозрачную холодную воду Кунаширского пролива. - Так каково же будет ваше решение?