Андрей Воронин - Последний самурай

- Да ничего, - ответил Иларион. - Устала, не выспалась... Выпила лишнего, побуянила и заснула.

- Заснула?

- Заснула, заснула, не беспокойтесь. Еще раз извините, нам пора.

У него вдруг возникло сильное искушение приподнять Анастасии Самоцветовой веко и проверить, как там поживает зрачок, но официантка вряд ли поняла бы подобное проявление заботы. Она и так, кажется, начинала что-то подозревать - того и гляди, позовет милицию. Поэтому Иларион просто крякнул и одним движением забросил безвольно обмякшее тело поэтессы на плечо.

- Мужчина! - теряя последнее сходство с японкой, воскликнула официантка. - Я совсем забыла, вас же там ждут! Какой-то человек стоит у выхода и говорит, что вы ему срочно нужны. Ведь это вы Забродов?

- Да, это я, - признался Иларион. - Увы, увы... Ну, мы пошли.

Он поудобнее пристроил на плече свою ношу и вышел из-за ширмы в обеденный зал под удивленные и заинтересованные взгляды немногочисленных посетителей. Откуда-то доносились негромкие звуки японской музыки, в воздухе пахло пряностями и ароматическими курительными палочками, как в буддийском храме. Узкоглазый и желтолицый человек в коротком суйкане и широких хакама - неужели и впрямь японец? - услужливо раздвинул перед Иларионом седзи и поклонился. Лицо его оставалось приветливым и бесстрастным, как у деревянного идола, несмотря на то что с плеча Забродова свисало бесчувственное тело в лиловой хламиде с блестками и ярко-желтых гольфах, один из которых к тому же наполовину сполз с ноги и теперь болтался, как сдувшийся воздушный шарик.

Иларион даже не успел как следует удивиться тому, что кто-то ухитрился вычислить его в этом ресторане. Оказавшись в фойе, он сразу увидел нетерпеливо переминавшегося невысокого, почти квадратного человека с широким обветренным лицом.

- Ба! - воскликнул он. - Матвей! Ты откуда? Вот так сюрприз! Как ты меня нашел?

Прапорщик Матвей Брузгин шагнул ему навстречу и скупо улыбнулся, протягивая для пожатия широкую как лопата ладонь.

- Телефон отключать не надо, тогда не придется тебя с собаками разыскивать, - слегка уклончиво ответил он. - Давай пошевеливайся, надо ехать.

- Куда это? - подозрительно спросил Иларион.

- Мещеряков в больнице. Не хочешь проведать приятеля?

- Что он опять натворил? - спросил Иларион, пряча беспокойство за шутливым тоном. - Шоколада переел или тухлых мидий наглотался?

- Пуль он наглотался, - ответил Брузгин. - Состояние критическое.

- Старый идиот! Где он?

- Сначала его отвезли в Склифосовского, а когда Федотов узнал, переправили в наш госпиталь. Да ты не волнуйся так, все обойдется!

- А я и не волнуюсь, - солгал Иларион, снимая с плеча Анастасию Самоцветову и перекладывая ее на плечо Матвея Брузгина. - Слушай, присмотри за этим чудом природы, ладно? Минут через пять она должна очухаться. Если не очухается, значит, просто заснула. Разбуди ее, узнай адрес и отвези домой. Некогда мне с ней. Так, говоришь, в госпитале?

- Ага.. Эй, эй, погоди!

- Ну что еще? - нетерпеливо спросил Иларион, останавливаясь в дверях ресторана.

- Обуйся, - ответил Брузгин, заботливо усаживая Самоцветову на стоявшую под окном скамью и поправляя у нее на голове сбившийся парик

Глава 5

Адвокат по гражданским и уголовным делам Сигэцу Акиро вынул из кармана массивный портсигар, покрытый фальшивой позолотой, со щелчком открыл его и долго выбирал сигарету, хотя все они были абсолютно одинаковы. Этот ритуал, который казался глупым даже самому мистеру Сигэцу, был когда-то придуман им специально для придания солидности в глазах небогатых клиентов и постепенно вошел в привычку. Адвокат Сигэцу очень редко мог позволить себе сбросить маску и побыть самим собой Впрочем, то же самое можно было с уверенностью сказать о подавляющем большинстве его современников, и это обстоятельство несколько утешало Сигэцу в минуты мрачных раздумий. Минуты эти наступали, как правило, по утрам, когда адвокат просыпался после ночного марш-броска по дешевым барам, жестоко страдая от головной боли и угрызений совести Выбрав наконец сигарету, Сигэцу прикурил о г массивной настольной зажигалки и откинулся на спинку кресла окутавшись облаком серого табачного дыма. У него возникло искушение положить ноги на стол, как это делают янки в старых черно-белых боевиках из жизни полицейских и частных детективов, но он сдержался: его контора располагалась в районе старого порта, так что по дороге сюда на его подошвы могла налипнуть какая угодно дрянь.