Андрей Воронин - Тень каннибала

Белым ферзем был Забродов. Возможно, момент для его ликвидации еще не был упущен. Но сначала нужно сходить домой - к себе домой, а не в тоскливую берлогу, служившую ему убежищем в последние два дня, - и тщательнейшим образом уничтожить все улики. После этого на руках у ищеек не останется ничего, кроме пустопорожней болтовни, на основании которой ни один прокурор не выдаст санкции на арест. Конечно, это нужно было сделать сразу же, но лучше поздно, чем никогда!

В последний момент он все-таки решил зайти на квартиру, которую снимал в соседнем доме. Подъезд здесь выходил на другую сторону, так что Коломиец имел возможность войти в дом незаметно для своих соседей и тех, кто мог караулить его во дворе его дома.

Он поднялся на шестой этаж, отпер дверь и первым делом сходил на кухню за стоявшей в холодильнике бутылкой пива. Он понимал, что пить пиво в жару, да еще на голодный желудок - не лучший способ утоления жажды в сложившейся ситуации. Но внутри у него все пересохло и потрескалось, словно он всухомятку сжевал килограмм соли, а при мысли о том, чтобы выпить воды из-под крана, его начинало мутить - он никогда не пил эту отраву, не подвергнув ее кипячению и фильтрации.

После первых трех глотков жажда немного отступила. Коломиец закурил сигарету и, поочередно прикладываясь к бутылке и затягиваясь ароматным дымом, подошел к окну, выходившему во двор его дома. Под ногами у него похрустывал мусор, раздавленные окурки прилипали к подошвам. Между оконными рамами жужжала и билась залетевшая туда крупная муха, обреченная на мучительную смерть в своей стеклянной тюрьме.

Голова начала приятно кружиться, а все проблемы как-то съежились и отступили на второй план. Он добрых две минуты разглядывал муху, сравнивая ее незавидную судьбу с тем положением, в котором оказался сам, и лишь после этого сосредоточился на том, что происходило во дворе.

Адреналиновый взрыв разом вышиб из него весь хмель. Бутылка выскользнула из внезапно потерявших чувствительность пальцев, ударилась донышком о носок его ботинка, отскочила и с глухим рокотом покатилась по полу, оставляя за собой пенную пивную дорожку. Дрожащей рукой он поднес к губам сигарету, но изжеванный фильтр почему-то ткнулся в щеку. Со второй попытки он попал сигаретой в рот, но затянуться забыл. Сигарета медленно тлела у него в зубах, дым разъедал глаза, но он даже не щурился, оцепенело наблюдая за тем, как из его подъезда, переговариваясь и брезгливо кривя лица, выходят люди в милицейской форме.

На стоянке перед домом стоял зеленый микроавтобус "УАЗ", сине-белая патрульная машина и черная "Волга" со сверкающими хромированными колпаками. Вокруг них, покуривая, бродили водители в форме. Какие-то люди грузили в микроавтобус большие картонные коробки, старательно отворачивая от них лица. Тут же топтался пузатенький крепыш с профессиональной видеокамерой на плече, фиксируя происходящее. Судя по наплечной кобуре, периодически мелькавшей под распахнутыми полами его джинсовой куртки, это был не оператор С телевидения, а еще один оперативник.

- Не оператор, - не слыша собственного голоса, громко повторил Коломиец. - Оперативник. Всем все ясно?

Вокруг машин толпились любопытные. Они держались на почтительном расстоянии, но и там многие из них время от времени отворачивались и зажимали носы. "Что за черт, - подумал Коломиец. - Неужели холодильник испортился? Пропало мясо. Все, все пропало... Странно, ведь у холодильника еще не истек гарантийный срок..."

Все было окончательно ясно, кроме одного: почему, черт побери, испортился холодильник? На минуту это показалось Коломийцу по-настоящему важным, но потом он понял, что теперь ничто на свете уже не имеет значения. Его картины, его мебель, его коллекция ножей и другая коллекция, состоявшая в основном из внутренних органов, его запас продовольствия, его сбережения, спрятанные под отставшей половицей в спальне, - да что там, вся его жизнь! - все, все теперь потеряло какое бы то ни было значение и представляло интерес разве что для прокуратуры и суда.

Ему показалось, что он уже умер и бесшумно парит в ледяном безвоздушном пространстве, но тут из подъезда вышел Забродов, и Владимир Эдгарович разом обрел почву под ногами. Это было так, словно он и впрямь упал на землю с приличной высоты; у него даже пятки заныли от удара, которого на самом деле не было.

Это был он - плагиатор, самозванец, белый ферзь, спутавший все его планы и превративший наполненную высшим смыслом жизнь Владимира Эдгаровича в непрерывное и бесцельное паническое бегство. Это был шпик, филер, стукач, фокстерьер на жалованье; это был реальный враг, олицетворявший все, что Коломиец так ненавидел в безликой людской толпе. О, у этого негодяя имелось собственное лицо, но это было лицо толпы, изменчивое и лживое.