Сергей Степанов-Прошельцев - Уроки «химии». Из жизни условников

Мысли Санлепа унеслись далеко – в столицу Латвии. Рижская тюрьма, как гнойный прыщ на носу Риги, – в самом её центре – была построена в 1905 году. Среди её сидельцев – поэт Ян Райнис и Павел Дыбенко. Будущего супруга Алнександы Колонтай посадили в царское время за злостное уклонение от военной службы. При большевиках он был долго в фаворе, однако его они же и повязали 26 февраля 1938 года. Обвинён в участии в военно-фашистском заговоре в РККА, в шпионаже в пользу США и в связях с Михаилом Тухачевским, которого он сам незадолго до этого отправил на расстрел. На следствии подвергался жестоким пыткам. Признал себя виновным во всех предъявленных обвинениях, кроме шпионажа; писал покаянные письма Сталину. 29 июля 1938 года Дыбенко был приговорён к вышке и казнён.

Централ после Второй мировой войны стал большим козлятником. Блатных здесь всячески третировали. Тюремная администрация специально отбирала физически крепких отморозков и науськивала их на авторитетов и положенцев. Санлеп знал о пресс-хатах, где воров даже опускали, и они, не пережив позора, резали себя заточками основательно – до ожмурения. Одной из таких камер была «Камбоджа», хотя эта страна давно уже называлась Кампучией. Но зэки консервативны. Они запомнили раз и навсегда, что Камбоджей правил кровавый диктатор Пол Пот, обрекший на мучительную смерть и страдания миллионы ни в чем не повинных людей.

Смотрящего камеры тоже звали Пол Пот. Он был апельсином – по зэковским понятиям, присвоивший себе титул авторитетного вора, однако сам не прошедший лично всех типичных процедур и испытаний, необходимых для коронации. Это не прощается. Как он не упирался, его всё же отправили в лагерь – кумовью лишние свидетели, которые могут утопить, не нужны. И с Пол Потом обошлись сурово: его сунули головой а очко гальюна, где он захлебнулся. Кто на это сподобился – сами зэки или же их охранители – никто не выяснял.

Практически вся бычарня СИЗО состояла из выродков. Опущенные даже были баландерами и ложкомоями. Для вора в законе попасть в Рижскую тюрьму считалось хуже смерти. Неужели он примет шлёнку (так зэки называют миску) из рук гребня? И блатные в знак протеста вскрывали себе вены. Кого-то и не спасли. Или не захотели.

В марте 1985 года, когда Санлеп уже торчал на зоне в Шкиротаве, из централа был совершён удачный побег. Причем на это отважились именно козлы. Они захватили в заложники надзирательницу, хотя не исключено, что тут был сговор, вместе с ней важно проканали через вахту и аккуратно свалили. Для расследования обстоятельств ЧП в Ригу приезжал заместитель Щёлокова Юрий Чурбанов. Но скоро и он сам оказался за решёткой. Его шеф покончил с собой ещё раньше.

…Тем временем свечерело. Перед отбоем обычно тюрьмы затихают, в недрах их зарождается особая, скрытная жизнь. В этот час начинает стрекотать телеграф.

Санлеп прислушался. Вызывали именно его. Он схватил тромбон – алюминиевую кружку, приставил её дуплом к стене, а ухо приложил к днищу.

– Подойди к толкану, – сказал чей-то замогильный голос. – Есть о чём спросить.

Толкан – это еще одно название дальняка. Значит, связь налажена через канализационные трубы. Стояк проходит сверху вниз через все этажи, к нему сходятся сливы от унитазов двух соседних камер. Чтобы поговорить, надо удалить водную пробку. Когда воды нет, то можно базарить даже через несколько этажей.

Унитазы в тюрьмах появились в 60-х годов. Но не во всех. Параши – двувёдерные, а иногда и четырехведёрные цинковые бачки с деревянными ручками – выносили вдвоём или даже вчетвером. Они были непременными атрибутами камер дохрущевской эпохи, а кое-где остались как реликты вплоть до Горбачёва. Между тем первый унитаз был изобретен в Англии ещё в 1596 году.

Однако прошло три века, пока Россия спохватилась. И сразу же – скандал. В нём был замешан нижегородский губернатор барон Фредерикс. Во время голода 1906 года он затеял весьма сомнительное предприятие, связанное с закупками зерна для голодающих. 20 января 1907 года газета «Нижегородский листок» сообщала, что в Сенате начались слушания по делу о мошенничестве. Обвинялись шведский предприниматель Эрик Лидваль и сам губернатор. Вместе с закупкой десяти миллионов пудов зерна для пораженных засухой уездов губернатор заключил договор с Лидвалем об открытии в Нижнем Новгороде игорных клубов и фирмы по торговле бесшумными унитазами. Лидваль обязался поставить зерно по бросовой цене, получил свыше двух миллионов рублей задатка, но поставил в десять раз меньше.