Клер Макинтош - Личный мотив

Не имеет значения, что ты при этом думала на самом деле, но для меня вдруг стало очень важно произвести на тебя впечатление.

– Мне принадлежит компания по производству программного обеспечения, – сказал я. – Мы продаем свои программы по всему миру.

Я не упомянул Дуга, владельца шестидесяти процентов фирмы против моих сорока, и не уточнил, что «по всему миру» на данный момент означает «еще и в Ирландию». Наш бизнес развивался: я не сказал тебе ничего такого, чего не сказал нашему менеджеру в банке по поводу последней заявки на кредит.

– Вы с выпускного курса, верно? – сменил я тему.

Ты кивнула.

– Я занимаюсь…

Я предостерегающе поднял руку.

– Постойте, не говорите, дайте я угадаю.

Эта игра тебе понравилась, и ты засмеялась, а я сделал вид, что напряженно думаю, оглядывая твое полосатое платье из лайкры и подвязанные косынкой волосы. Тогда ты была полнее, и твоя округлая грудь туго натягивала ткань платья спереди. Я мог различить на ней выступающие соски и думал: светлые они у тебя или темные?

– Вы с факультета искусств, – наконец сказал я.

– Да! – Ты выглядела пораженной. – Как вы догадались?

– Вы выглядите как художница, – заявил я, как будто это было очевидно.

Ты тогда ничего не ответила, но на твоих скулах появилось два розовых пятна, и ты не смогла сдержать улыбку, расползавшуюся по лицу.

– Иен Петерсен.

Протянув руку, я пожал твою ладонь, ощутив под пальцами прохладу кожи и задержав это рукопожатие на мгновение дольше, чем было необходимо.

– Дженна Грей.

– Дженна… – повторил я. – Какое необычное имя! Наверное, сокращенное от чего-то?

– От Дженнифер. Но никто и никогда не называл меня иначе, кроме как просто Дженна.

Ты беспечно усмехнулась. Последние следы слез исчезли, а с ними и твоя уязвимость, которую я находил такой интригующей.

– Я не мог не заметить, что вы чем-то расстроены. – Я кивнул в сторону письма, торчащего из твоей сумочки. – Узнали плохие новости?

Твое лицо мгновенно стало мрачным.

– Это от моего отца.

Я промолчал. Просто немного наклонил голову и ждал. Женщины редко нуждаются в особом приглашении, чтобы поговорить о своих проблемах, и ты не стала исключением.

– Он ушел от нас, когда мне было пятнадцать, и с тех пор я его не видела. В прошлом месяце я разыскала отца и написала ему, но он не хочет меня знать. Пишет, что у него новая семья и что мы «должны оставить свое прошлое в прошлом».

Ты пальцами показала в воздухе кавычки и произнесла все это саркастическим тоном, который не мог скрыть горечи, сквозившей в твоем голосе.

– Это ужасно, – сказал я. – Не могу представить себе человека, который не хотел бы вас видеть.

Ты тут же смягчилась и покраснела.

– Ему же хуже, – сказала ты, хотя глаза твои снова влажно блеснули, и опустила голову.

Я подался вперед.

– Можно я угощу вас кофе?

– Это было бы очень мило с вашей стороны.

Когда я вернулся к столику, к тебе уже подсела группка друзей. Двух девушек я узнал, но с ними был и третий – парень с длинными волосами и пирсингом в ушах. Они разобрали все стулья, и мне пришлось брать стул от соседнего столика, чтобы сесть вместе с вами. Я подал тебе кофе, ожидая, как ты объяснишь им, что мы с тобой только что говорили, однако ты только поблагодарила за кофе, после чего представила мне своих друзей, имена которых я тут же забыл.

Одна из твоих подруг задала мне вопрос, но я не мог оторвать глаз от тебя. В этот момент ты говорила длинноволосому парню что-то о каком-то назначении в конце года. На лоб тебе упала прядь волос, и ты нетерпеливым жестом заправила ее за ухо. Должно быть, ты почувствовала на себе мой взгляд, потому что обернулась в мою сторону. Твоя улыбка была извиняющейся, и я сразу же простил тебя за неучтивость твоих друзей.

Мой кофе остыл. Мне не хотелось уходить из-за стола первым и тем давать им возможность обсуждать меня, но до лекции оставалось всего несколько минут. Поэтому я встал и подождал, пока ты обратишь на меня внимание.

– Спасибо за кофе.

Я хотел спросить, можем ли мы увидеться снова, но как я мог сделать это перед твоими друзьями?

– Может, увидимся через неделю, – небрежно бросил я, словно это не имело для меня ни малейшего значения. Но ты уже отвернулась к друзьям, и, когда я уходил, в ушах у меня еще звенел твой смех.

Этот твой смех удержал меня от того, чтобы появиться здесь через неделю, а когда мы встретились через две недели, облегчение на твоем лице показало мне, что я сделал все правильно, выдержав эту паузу. На этот раз я уже не спрашивал у тебя разрешения подсесть: просто принес два кофе – тебе черный, с одной ложкой сахара.