Клер Макинтош - Личный мотив

– Я на диете, – ответила Мэгс. Она ушла в кухню, где расставила гладильную доску, налила воды в утюг и стала ждать, пока он нагреется. – Я поставила в холодильник контейнер с рисом и чили для Стампи, отнесешь ему завтра? Если он сегодня всю ночь пробудет в больнице, нормально поесть у него не получится, а готовить с утра он вряд ли станет.

Рей принес в кухню свою тарелку и начал есть стоя.

– Ты очень добра к нему.

– Он славный мужик.

– Это правда. Я работаю с классной командой.

Мэгс некоторое время молчала. Она взяла брюки и принялась их гладить. Когда она заговорила, тон ее был небрежным, но уж очень сильно она давила кончиком утюга на ткань.

– А она симпатичная.

– Кто, Кейт?

– Нет, Стампи. – Мэгс сердито взглянула на него. – Конечно Кейт.

– Ну, думаю, да. Никогда об этом не задумывался.

Это была нелепая ложь – Мэгс знала его лучше, чем кто-либо другой, и видела насквозь.

Она удивленно приподняла бровь, но он с облегчением заметил улыбку на ее лице. Тогда он рискнул осторожно подколоть ее.

– Ревнуешь?

– Ни капельки, – сказала Мэгс. – На самом деле, если она возьмет на себя глажку, то может перебираться к нам.

– Мне жаль, что я рассказал ей насчет Тома, – сказал Рей.

Мэгс придавила кнопку на утюге, и брюки, которые она гладила, с шипением обдало облаком пара. Заговорив, она не сводила глаз с того, что делала.

– Тебе нравится твоя работа, Рей, и мне нравится, что она тебе нравится. Это часть тебя. Но такое впечатление, что дети и я существуем для тебя где-то на заднем плане. Я чувствую себя невидимкой.

Рей открыл уже рот, чтобы возразить, но Мэгс замотала головой.

– С Кейт ты говоришь больше, чем со мной, – сказала она. – Сегодня я это видела, эту связь между вами. Я же не дура, я понимаю, каково это, когда целыми днями работаешь с кем-то: ты разговариваешь с ним, конечно, а как иначе? Но это не значит, что ты не можешь при этом разговаривать и со мной тоже. – Она выпустила еще одну струю пара и, еще сильнее давя на утюг, снова принялась двигать им по доске – туда-сюда, вперед-назад. – Никто, даже лежа на смертном одре, не пожалеет, что недостаточно времени проводил на работе, – сказала она. – Но наши дети растут, а ты пропускаешь это. Уже очень скоро они разлетятся из нашего дома, а ты выйдешь на пенсию, так что мы останемся вдвоем, ты и я, и вдруг окажется, что нам будет нечего сказать друг другу.

Неправда, подумал Рей и попытался найти нужные слова, чтобы высказать это, но слова застряли у него в горле, и он поймал себя на том, что просто мотает головой, не в состоянии произнести их вслух. Ему показалось, что он услышал, как Мэгс тяжело вздохнула, но это могла быть просто очередная струя пара из утюга.

Ты так никогда и не простила меня за ту ночь в Венеции. Ты больше не теряла бдительности и никогда уже не отдавалась мне полностью. Даже когда синяк на переносице сошел и, казалось, мы могли бы забыть об инциденте, я знал, что ты продолжаешь о нем думать. Я чувствовал это по тому, как твои глаза следили за мной, когда я шел через комнату за пивом, по заминке в твоем голосе перед тем, как ты отвечала мне, хотя ты постоянно твердила, что с тобой все в порядке.

На годовщину нашей свадьбы мы пошли в ресторан. В антикварном книжном магазине на Чэпел-роуд я нашел книгу о Родене в кожаном переплете и упаковал ее в газету, которую сохранил со дня, когда мы с тобой стали мужем и женой.

– Первая годовщина – бумажная, – напомнил я тебе, и глаза твои загорелись.

– Замечательно!

Ты аккуратно сложила газету и сунула ее в книгу, которую я подписал для тебя: Для Дженнифер, которую я с каждым днем люблю все больше.

Ты крепко поцеловала меня в губы и сказала:

– Я тоже люблю тебя, ты же знаешь.

Как раз в этом я иногда не был уверен, зато никогда не сомневался в отношении того, что сам чувствую к тебе. Я любил тебя так сильно, что порой это пугало меня. Раньше я не знал, что возможно хотеть человека настолько, что готов буквально на все, лишь бы только удержать его. И если бы я мог увезти тебя куда-нибудь на необитаемый остров, подальше от остальных людей, я бы сделал это.

– Мне предложили вести новую взрослую учебную группу, – сказала ты, когда нас проводили к столику.

– И какие деньги там платят?

Ты наморщила нос.

– Деньги просто смешные, но это курс трудотерапии по субсидированным ценам для людей, страдающих от депрессии. Думаю, это будет очень достойное и полезное дело.