Рамзан Саматов - Амурский сокол. Путь Воина

Михаил Васильевич был в приказчиках у того же купца – солидный, степенный, не то что баламут Василий. Уважала она своего Мишеньку. Любить не любила, но уважала. Муж у нее был старше на десять годков. Зато выбившийся в люди, дом свой с резными наличниками и… любил ее очень. Целый год ходил за ней пока не посватался. К тому времени Марья уже жила в одиночестве. Не выдержало сердце матери тяжелого труда прачки. А Михаил Васильевич со своим сватовством как раз пришелся. Куда деваться бедной одинокой девушке?! Так же коротать жизнь в прачечной купца?! Как справили годовщину смерти матери, так и пошла под венец. Но она не жалеет. Очень хорошим и добрым человеком был ее супруг. Никогда ее не обижал. Вот так бы жить да жить всю жизнь.

Но сгубила его страсть к охоте. Днями и ночами пропадал, иной раз, с купцом на заимке. И вот, однажды, привезли Мишеньку, завернутого в окровавленный тулуп.

– Медведь задрал… – был весь ответ. – Ты крепись, Марья! Я тебя в беде не оставлю. Михаил был для меня, что родной. Да и ты, чай, не чужая.

И действительно, после отпевания Афанасьев лично привёз солидную пачку денег и личные вещи ее мужа из заимки: ружье-курковку, серебряный портсигар и нож охотничий, инкрустированный серебром. Кроме того, привели Мишиного коня. Но он сразу не понравился Марье – какой-то неуправляемый, нервный – норов коня грозил бедой. Поэтому она сразу продала заезжим цыганам за хорошую цену.

Прерывая ее воспоминания, проснулись малыши: сначала дочка заревела в голос, от ее голоса заворчал и Сереженька. Но он не стал плакать, лишь кряхтел и хныкал. Марья проверила пеленки – не мокрые ли?! – затем, взяв обоих в руки, дала груди. Слава Богу, и ей стало легче – по ночам просыпалась из-за мокрой от молока ночной рубашки, теперь есть кому давать лишнее.

Сереженька такой смешной и серьёзный, сосредоточенно сосет грудь, изголодался. А Дашенька капризничает – она повзрослее на месяц, может себе позволить на правах старшей по грудям. Марья тихонечко засмеялась от этой мысли: «Старшая!»

– Кушайте, кушайте, мои хорошие! – сказала ласково. – Растите большими, умными и добрыми. Ты, доченька, станешь красавицей, а ты, Сереженька, – богатырем. Кушайте…

Мальчик насытился и уже во время кормления уснул от усталости – для него это ещё большой труд. Как- никак только первый день жизни. Марья переложила его обратно в люльку и занялась дочкой: поменяла пелёнки, покачала немного на руках и, заметив ее сонливость, положила к вновь обретенному соседу. И так до очередного кормления…

«Надо что-то делать с этим Васькой, – подумала женщина. – Евсей Петровичу, что ли, пожаловаться?!»

Как ни вечер, приходит Василий и, позоря перед соседями, орет под окном. Мол, пусти, разговор есть. А что у него за разговоры?! Все одно и то же. Вот давеча говорит:

– Марья, жизни без тебя нет. Выходи за меня замуж! Ведь я тебя всегда любил… Хотел сосвататься.

– Раз хотел, что ж не сосватался?

– Кто я был тогда? – спросил Василий, и сам же ответил: – Мальчик на побегушках. Ты и не смотрела тогда в мою сторону…

Марья засмеялась:

– Я и сейчас не смотрю! Ты найди себе другую, Вася. Не пара я тебе – простая вдова с грудным ребенком… А ты себе найди девушку помоложе… Правда, Василий, не ходил бы ты сюда! Перед людьми неудобно.

– Да что мне люди?! – хорохорился Василий. – Я никого не боюсь!

– Ты-то не боишься, а меня бесславишь, порочишь перед людьми! Сам подумай: ну, кто я тебе?!

– Я на тебе женюсь!

– А ты меня спросил? Женится он. Может я вовсе не хочу замуж?!

– А вот и спрошу! Марья будь моей женой!

– Вот пристал, как банный лист! Отстань! Уходи! И не приходи больше!

Но разве он нормального языка понимает?! Сегодня опять приперся – пришлось огреть его кулаком, когда полез обниматься. Ни стыда, ни совести у человека. Но у Марьи кулаки крепкие: так врезала, что сбежал, не попрощавшись. Женщина снова засмеялась своим мыслям, вспоминая, как Василий упал от ее неожиданного удара, опрокинув кадку с водой. Сбежал, черт кудрявый, да еще на Никодима нарвался. А Никодим-то, ничего – видный мужчина – за таким, как за каменной стеной. Хотя, Маша и сама не промах.

А что?! Покойный Михаил Васильевич учил ее и кулачному бою, и стрельбе из ружья, и как шашку держать, и как нагайкой управляться – они же почти все здесь потомственные забайкальские казаки. Покойная матушка рассказывала, что она, вместе родителями, была среди первых пересыльных казаков, которые основали Усть-Зейскую станицу, впоследствии ставшей Благовещенском. Только вот у самой матушки судьба не сложилась – муж, отец Маши, рано помер, дочь растила одна. В конце концов, пришлось идти на услужение к купцу. Тяжела доля одинокой женщины. Но, зато, дочь вырастила на зависть другим.