Рамзан Саматов - Амурский сокол. Путь Воина

– Дык, Пётра снарядом убило, а Евдокия при родах померла.

– Да, жаль Петю, хороший был кучер. А которая Евдокия? Это та, что с сыном моим путалась? Ребёнок-то жив?!

– Жив…

– Ну, ступай, ступай! Сам разберёшься, что делать…

Губернатор повернулся к давешнему собеседнику и продолжил:

– Так вот, господин полковник, силами полиции и заинтересованными людьми из числа добровольцев организуйте выселение из города всех китайцев. Это директива господина военного министра Куропаткина.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! – сказал полицейский чин, щёлкнув каблуками.

– И вот ещё что… – губернатор приобнял за плечо полицейского полковника и подвёл к окну, и стал тихо говорить тому почти в ухо, касаясь пышными, почти белыми бакенбардами.

Никодим, тем временем, снова вышел во двор. В нескольких словах объяснил собравшимся распоряжение губернатора, а сам направился к Ликин. Китаянка сидела в комнате, баюкая малыша. Тот мирно спал, пуская пузыри – чувствуется, что хорошо покормили. «Вот кому нет никаких забот – знай, кушай да спи себе», – подумал Никодим. Он подошёл поближе, отодвинул большим и толстым, с пол-лица малыша, пальцем край тряпки и взглянул на личико.

– Ну, чисто наш губернатор, – пробасил Никодим. – Похож! Бакенбардов только не хватает. Жаль только, что не признают они его…

– И не надзо! Я заберу себе! Воц цолько бы кормилицу найци… Ничего, у кицайсев много розаюц! Найдзу!

– Ты это… Ликин… Не ходи на улицу. Я слышал, полиция облавы устраивают в вашем квартале. Выселять будут. Оставайся здесь.

– Воц иссё! Я никого не боюся! А выселяца, так поедзу в Кицай. У меня цама браца зивёц… Пойдзема в церковь сходзима, Никодзим?! Надзо Серёзу покресцица. Цы будзеся крёсцый оцеца.

Никодим удивлённо уставился на неё и затем, почесав затылок, сказал:

– Сергей, значит… Ясный сокол. 3 3 Имя Сергей происходит от римского родового имени Сергиус – высокий, высокочтимый, почтенный, ясный. А ты будешь крестная мать?!

– Дза.

Полицейские силы, благодаря помощи казаков и добровольцев, собрали в первый день более трёх тысяч китайцев и погнал их вдоль Амура, вверх по течению, в сторону посёлка Верхне-Благовещенска.

Жара в июле стояла неимоверная. Пыль, поднимаемая тысячами ног, не давала дышать и многие отставали. Щегольского вида пристав, скачущий от одного конца колонны переселенцев до другого, желая проявить усердие, приказал зарубить отставших. Среди них была и маленькая китайская женщина с большой корзиной в руках. То ли по божьему промыслу, то ли по случайности, наскочивший на коне казак ударил её по касательной, почти плашмя. Рука казака дрогнула в момент удара, увидев пронзительно-умоляющий взгляд ее темно-коричневых глаз. Будто знал, что не за себя просила – за ребёнка. Китаянка охнула и повалилась без чувств, накрыв своим телом корзину.

В колонну переселенцев Ликин попала возле церкви. Никодим не смог ее защитить, несмотря на свою богатырскую силу. Когда они вышли из церкви, покрестив маленького Серёжу, их заметил тот самый пристав щегольского вида:

– Китаянка?! Взять!

Её тут же вырвали из рук Никодима и бросили в толпу таких же несчастных. Все попытки крестного отца Сергея объяснить, что она не такая китаянка, как все, что у неё ребёнок и что она служит при дворе самого губернатора, не дали ничего, кроме пары ударов нагайкой. Для Никодима эти удары были как «мертвому припарка». Он, не обращая внимания на наседающих казаков, смотрел в толпу в поисках Ликин, но не находил. Людское море безликих в своём горе китайцев уже поглотила свою соплеменницу.

Никодим оставил лыжи, подбитые лосиной шкурой, у входа в избу и, отряхнув унты от снега еловым веником, открыл дверь. Вместе с вошедшим мужчиной в дом проник холодный воздух, тут же стал клубами стелиться по полу, но дойдя до пышущей жаром печки остановился и постепенно растворился. Сила русской печи победила.

– Никодимка! – крикнул звонкий детский голос из-за печи. – Ты вернулся?!

– Выходи, сынок! Не бойся, – сказал Никодим. – Я тебе кедровых шишек принёс.

Из-за печи показалась белобрысая голова мальчика лет пяти. Там было его укрытие. Они с Никодимом договорились, что в случае появления чужих людей в лесной избе в отсутствии хозяина, мальчик прячется в укрытии, специально сделанное для такого случая. В пространстве между печкой и стеной избы был устроен ещё один домик из толстых досок, с дверцей, закрывающейся на щеколду. Никодим проверял – даже с его силищей невозможно было оторвать доски. Кроме того, на полу домика был люк ведущий в подвал – там можно было пережить даже пожар.