Гера Фотич - Генералы песчаных карьер

Кудашкин увидел, как Андрей Германович подозрительно скосил взгляд на своего подчинённого и сразу перевёл разговор на другую тему:

— Вы бы мне подсказали ключик к этому Ткачу, чем его зацепить, чтобы он доверился мне и всю тусовку свою сдал?

— Может рассказать ему про арест Игнатова? — неуверенно начал Андрей Михайлович, он хорошо его знал?

— Кажется не очень, — отозвался Кудашкин, — но тема неплохая. Думаю, арест очередного генерала на него подействует.

— Главное, каким образом изложить, — назидательно сказал Андрей Германович.

— А давай, как есть, так и изложим, — весело произнёс Андрей Михайлович и хохотнул так, что его очки слегка подскочили, — расскажем, как мы его Раджу перевербовали. Как настоящий духовник — кто платит, тому он и служит! Оказалось не дурак, хоть и сидел десятку за убийства. Голова на плечах осталась. Понял, кто танцует короля! Сразу согласился передать меченые денежки. Игнатов их и схавал как лох!

— Нет, — вмешался Андрей Германович, — про Раджу ему ничего не говори. Не будет же следователь тебе рассказывать, на чём Игнатова подловили. Скажешь просто, что Игнатов в тюрьме за взятку. Может Ткач одумается и напишет явку с повинной. Вот к этому его и склоняй!

— Кстати, вот тебе и ключик к нему, — Андрей Юрьевич достал из портфеля толстую книгу в синем бархатном переплёте и передал Кудашкину, — отдай Ткачу.

— Что это? — не понял Кудашкин.

— Дневник генерала, — насмешливо ответил Андрей Германович, — он знает. Скажи, что мы передали. Пусть пишет.

Обсудив ещё несколько вопросов по конспирации данного задания и его проведению, вызвали конвоира и отпустили Кудашкина с ним.

Войдя к себе в камеру, Кудашкин прошёл к своей кровати и положив книгу на верхнюю койку, молча упал на застеленное поверх неё одеяло, уткнув голову в подушку, закрыв ладонями уши.

— Что случилось Максим? — неуверенно спросил Ткач, приподнявшись со своей шконки.

Он с удивлением осторожно взял в руки свою книгу:

— Откуда она у тебя?

Ответа не было. Он спросил ещё раз. Но потом понял, что Кудашкин его не слышит из-за закрытых ушей. Тогда Ткач встал и подойдя к Максиму тронул того за плечо.

Кудашкин вздрогнул и перевернулся. Слегка приподнялся, опираясь на локти. Ткач увидел его влажные красные глаза и снова повторил свой вопрос.

— Они арестовали Игнатова, — почти истерично закричал Кудашкин и снова перевернулся на живот, уткнув лицо в подушку. Но уши не закрывал.

— Как? — только и смог вымолвить Ткач.

— Арестовали на взятке! — нервно отозвался Кудашкин, — прямо у него же в управлении, деньги были меченные. Меня сейчас допрашивали фээсбешники. Они знают о нас всё, понимаешь. И обо мне и о тебе. Всё, досконально! Где, что, откуда и кому мы передаём. Это все их подставы. Они сами организовывают, а потом сами решают, что им выгодней. Понимаешь?

— Успокойся, — тихо сказал Ткач и похлопал Кудашкина по спине, ты же генерал, не надо истерики устраивать, откуда у тебя книга?

— Они передали тебе, — ответил Кудашкин, с радостью чувствуя, что контакт снова налаживается.

Ткач вернулся на свою койку и задумался. Если раньше Кудашкин со своими расспросами выглядел подозрительно, то теперь его можно было понять. У ФСБ всё под контролем. Значит они в курсе всех допросов. Но совершенно непонятно чего они хотят. Передела? Но это не их епархия! Им что, своего не хватает? Надо сказать Кудашкину, чтобы он прямо их спросил.

Мысли Ткача были прерваны скрипом петель открывающегося металлического окошка двери и криком охранника:

— Ткач, приготовиться на выход!

Сколько можно? — подумал он. Но тут же решил, что это те же сотрудники ФСБ, что допрашивали Кудашкина и решил не возмущаться, а настроиться по дороге на беседу.

Через несколько минут дверь открыли и Ткача снова повели в следственный кабинет. Он уже начинал ориентироваться среди этих холодных толстых стен с закруглёнными углами.

Войдя в плохо освещённую комнату, он сразу увидел сидящую за столом женскую фигуру в тёмной одежде и платком на голове. Она походила на сгорбленную старушку просительницу, склонившую свою голову в надежде на подачку. При виде Ткача, старушка вскочила и выпрямилась словно струнка, готовая зазвенеть при любом прикосновении. Плоток упал на плечи, освободив яркое солнышко волос, расплескавшееся по плечам и осветившее собой серый полумрак.

Это была Анна. Её улыбка лучилась счастьем, словно её только что из падчерицы превратили в принцессу и привезли сюда на королевский бал. Она не могла сдвинуться с места, прижимая руки к груди, и только шептала: