Виктор Горошин - Меня убьют четвертым выстрелом

В гастрольной суете промчались полгода. За все это время Фрэнк не завел ни одной даже мимолетной интрижки, чем втайне очень гордился. Возвращаясь поздними вечерами в отель, он, измученный, устраивался на кровати и звонил Ларисе. В Атланте в это время было раннее утро. Иногда ему везло. Подруга никуда не торопилась, и они могли разговаривать часами. Фрэнк гладил экран дисплея и слушал мелодию ее голоса. Для него не имело значения, что именно она говорила, важна была только эта музыка.

А Ларисе очень хотелось рассказать ему о своих достижениях. О том, как только вчера она нашла единственно верное решение, спасшее жизнь молодой женщине. И об успехах в хирургической школе. И о том, какие медицинские светила восторженно откликнулись на ее последнюю статью.

– Представляешь? Они были так поражены моими идеями, что сразу пригласили меня в свою клинику в Сакраменто.

– Прости, – переспросил Фрэнк, – я не уловил твоей последней фразы. Куда пригласили?

– В Са-кра-мен-то, – по слогам произнесла Лариса. – Для особо одаренных, объясняю, что это в штате Ка-ли-фор-ни-я. Слышал, наверное. Голливуд. Тихий океан. Золотая лихорадка. А еще там живет этот… ты знаешь, большой такой. Терминатор.

– Шварценеггер?

– Точно. Ты у меня потрясающе умный и образованный. И, наверное, даже помнишь, что в свободное от преследования нерожденных младенцев время, он этой самой Калифорнией руководит. И строит там новые больницы.

– И что?

– А твоя будущая жена оказалась одним из самых перспективных в стране молодых хирургов. Вот ее и пригласили наладить там работу хирургического отделения. А теперь подними правую руку и поклянись, что ты мною гордишься.

– Зуб даю, – пробормотал Чапмен.

– Научила на свою голову, – вздохнула Лариса. – Придется теперь жить с уголовником. Надеюсь, ты действительно рад за меня?

– Можешь не сомневаться. И когда тебе нужно ехать?

– Месяца через два. Ты еще будешь в Европе.

– Да, но я очень скоро вернусь.

– И получишь длительный отдых после твоего напряженного турне. Я уже все продумала. Тебе остается только записать и четко выполнять инструкции.

– Записываю, – улыбнулся Фрэнк.

– Ты прилетишь и, наконец, сделаешь мне предложение, которое я с удовольствием приму. А там рядышком есть такой небольшой городок Лас-Вегас, где действуют потрясающе гуманные законы. Тебя там в час ночи поженят, а в семь утра разведут.

– Думаешь, у меня может возникнуть такое желание?

– Постараюсь сделать все, чтобы этого избежать. А ты, надеюсь, помнишь, что когда я говорю «все», то это сулит тебе множество приятных неожиданностей.

– Да ты просто развратная девка…

– Пользуйся, не всем такое счастье. Но если ты вдруг сочтешь, что я не соответствую твоим представлениям об истинном предназначении женщины…

– Трудно пока судить. В моей жизни ты первая, которая подписывает контракт с Терминатором.

– Разве это не повод для гордости? Но через три года я обещаю вернуться в Атланту и не отходить от дома дальше химчистки.

– Какие три года? – растерялся Фрэнк.

– Милый, ты же не думал, что я там управлюсь за неделю. У нас есть свои производственные процессы, которые требуют определенного количества времени. В любом случае, не забивай себе голову этими мелочами.

– Ничего себе, мелочи. В моем возрасте три года – это вечность. Я не хочу провести ее без тебя.

– И не нужно. Я понимаю, что ты не можешь бросить на произвол судьбы своих музыкантов, но мы же будем совсем рядышком. В любом случае, гораздо ближе, чем сейчас.

– Убийственный сарказм. Все-таки злишься, что я уехал.

– Вовсе нет. Счастлива за тебя. Коллекционирую все, что могу найти в сети о твоем триумфе. Но и тебе хочу дать повод мною гордиться.

– Я горжусь тобой.

– Знаю, любимый. И очень это ценю. Вот и стараюсь тебя не разочаровать. Правда, у меня это классно получается?

– Бесподобно, – согласился Фрэнк. – А давай ты организуешь бесперебойную работу хирургов где-нибудь в Атланте?

– Хотелось бы, – вздохнула Лариса. – Только я у тебя пока девчонка подневольная. Куда зовут – туда еду. Вот стану министром здравоохранения…

– Я сдохну к тому времени.

– Хорошенькое мнение о моих карьерных перспективах.

– Ты все время забываешь сколько мне лет.

– А сколько? Перестань прибедняться, дорогой. Вон какие нагрузки выдерживаешь, а потом еще болтаешь полночи.

– Я сейчас говорю не только о себе.

– А о ком? Обо мне? Так успокойся: для меня ты эталон вечной молодости. А твой волшебный портрет хранится у меня на чердаке. Вот пусть он и стареет.