Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

- Не все, - усмехнулся Сашка. - Одна осталась. Ну, та, которая с собачьим именем.

- Мухтар!? - удивился я.

- Да, Мухтар, - мечтательно вздохнул сын чекиста. - Классная бабенка, я вам скажу!

- Так она же сожглась? - удивилась уже Синичкина.

- Как же, сожглась, - осклабился Кучкин. - Жива, она живехонька! Клевая женщина! Я не я буду, если в город ее не увезу... Если вы, мадмуазель Анастасия, меня, конечно, совершенно случайно насмерть не прикончите.

- Слушай, давай, рассказывай без обиняков, - возмутилась Анастасия многословию Сашки. - Откуда ты знал, что Баклажан, Веретенников и Али-Бабай не погибли?

- Ты, мадмуазель ведьма, меня развяжи, вином напои, а потом спрашивай! - ответил Кучкин, чувствуя интерес хозяйки положения.

Вина мне было не жалко, тем более на донышке оставалось (вторую бутылку Анастасия заначила по просьбе моей на черный день, поминки или последнее желание), и я взглядом попросил Синичкину прислушаться к просьбе Сашки. Подумав, девушка решила, что хорошо сидит, то есть в дальнем торце канавы с пистолетом, и в случае чего может перестрелять нас как железных кроликов в тире. И развязала обоих.

Освободившись, Сашка растер руки, выпил вина прямо из горлышка, устроился удобнее, и начал пространно рассказывать:

- Помните, я предположил, что в рассечке полюбовной закольчик не случайно с кровли упал и так называемого Али-Бабая с его партнершей задавил? Тогда, ты, Синичкина, надо мной посмеялась, что чушь я говорю. И правильно сделала, что посмеялась - когда надо мной смеются, мое головное серое вещество мудреет фактически до гениальности, серея при этом необратимо. И как только я висящего Веретенникова в камере увидел, то практически все понял, но догадаться пока еще не мог...

- И догадался, как только Баклажана живым и здоровым увидел? - хмыкнул я.

- Совершенно верно! - поднял Сашка вверх указательный палец. - В этот самый момент, все мои подсознательные догадки сразу же проявились полноцветной фотографией, которая позволила мне выйти на прогноз, осуществившийся, как вы знаете практически полностью. А теперь я вам расскажу, как все с самого начала было. Слушайте:

Как только Полковник с Баклажаном поняли, что жить им осталось хрен да маленько, и, соответственно, плутониевый их божок неминуемо накроется одной премилой штучкой женского рода, они, нет, не они - Полковник, именно Полковник, придумал гениальный план. Это только умница Полковник мог придумать, как одному из них в живых остаться!

- И что он придумал? - удивилась Синичкина. - Голову кому-то под заточку подставить?

- Нет, - снисходительно улыбнулся Кучкин, явно игравший роль Шерлока Холмса. - Он придумал себя убить, с тем, чтобы труп для нужды дела образовался!

- Ну-ну, - усмехнулся я. - Взял заточку обеими руками и хрястнул себе по затылку. Не было в руках у него никакой заточки! И рядом тоже.

Кучкин задумался.

- Хотя погоди, погоди... Может быть, ты и прав... - припомнил я рассечку, в которой обнаружил труп Полковника. - Там на стенке выступ был клиновидный... Весь в крови. И с прилипшими волосками... У меня еще мысль мелькнула, что он перед смертью выстоять пытался и затылком своим разрушенным стенку испачкал... Да... Точно, именно этим выступом он и убился... Это же надо! Хрясть затылком и готов! И еще этот порез на правой ладони... Специально себе кровь перед смертью пустил, чтобы следы на стенках оставить... С тем, чтобы мы подумали, что летально травмировали его в штреке, а в рассечку он умирать заполз... Вот гад!

Последняя моя реплика была адресована Баклажану, вновь застрелявшему одиночными по нашей канаве.

- После самоубийства Полковника Баклажану оставалось только раскопать труп, поменяться с ним одеждой и разбить ему лицо камнем... - не обращая внимания на пули, зарывающиеся в землю над нашими головами, продолжила Синичкина развивать версию Кучкина. - После того, как он все это сделал, картина показалась ему не совсем убедительной и он отрезал себе ухо и прилепил его к обезображенной голове своего заместителя по безопасности...

- Совершенно верно, миледи! - тепло улыбнулся Сашка. - Можно я буду вас так называть?

- Можно, - ответила Синичкина весьма мило улыбнувшись (так, наверное, улыбалась леди Винтер, резвясь в широкой постели с неутомимым д'Артаньяном).

***

...Услышав "миледи", я немедленно унесся мыслями в прошлое. В те времена, когда Ольга была рядом не только в ресторанах и на пляжах, но и в разного рода переделках, мы с Баламутом и Бельмондо называли ее миледи. За жесткость и последовательность, с которыми она расправлялась с соперниками... Что поделаешь, женщины жестче, целеустремленнее, эгоистичнее мужчин. По крайней мере, мне попадались именно такие... Если бы миром правили мои женщины, он бы погиб... "Слабак", - усмехнетесь вы, прочитав эти строки. А я вспомню Чингисхана. Жестокий, кровожадный воин, покоривший полмира, овдовев, обернулся безвольным, ни на что не способным слабаком. Не он, выходит, а его жена посылала к горизонтам сеявшие смерть тьмы... И лишь после ее смерти он стал настоящим мужчиной.