Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

Вылез, а на воле - вечер тихий, первородный... Ручей в Шахмансае беззаботно шелестит... Сурки беспечно пересвистываются - значит, нет ничего человеческого вокруг. Полежал на теплой земле, подумал вскользь о разрушенном и разграбленном бесконечной мире, чуть-чуть грустя, подумал. Потом улыбнулся (что переживать, если дело сделано и мавр умер?) и стал вытаскивать первый рюкзак. Тяжелый он был, и в голове моей, пулей Камиллы контуженной, помутилось. Чуть сознание не потерял. Следом второй рюкзак вытащил, тоже кое-как. А когда ящик вина вытаскивал, свалился все-таки в обморок...

Очнувшись, увидел, что слово, данное Кучкину, мне сдержать не удастся. Я увидел перед собой озабоченную Синичкину с пистолетом в крепенькой руке, а за ней Сашу, лежавшего в пыли. Он был связан, рот его затыкал носовой платок. Саша мычал, мотал головой; Синичкина, не обращая на него внимания, смотрела на меня, смотрела, поставив ногу на рюкзак с минами, поднятыми для взрыва древняка. Со зла я хотел наброситься на нее с кулаками, но сделать этого не смог - руки мои оказались связанными.

- Значит, убьешь нас? - спросил я, чернея от досады. И, не дождавшись ответа, заключил:

- Ну, да, правильно, все как в кино, все по законам жанра - следы должны быть заметены, очевидцы и свидетели - прикончены.

- А что делать, милый? - пожала плечами девушка. - Ты просто не знаешь, в какую историю ввязался. Такую, в которой добро злом может обернуться, а убийство тебя и Сашки - благодеянием для всего человечества. Тем более, люди вы зряшные. И знаете об этом не понаслышке.

Сашка, выслушав эти слова, забился в истерике, а я, наоборот, замолчал. Одно я понял, не в тот момент, конечно, гораздо раньше понял, что разговаривать с человеком с прилично сдвинутой крышей себе дороже, да и дело пустое.

Замучившись мычать и биться, Кучкин вплотную занялся кляпом. Мы с Синичкиной смотрели на него с интересом - выплюнет, не выплюнет? Кучкин выплюнул, пожевал непривычно пустым ртом, затем взглянул на девушку покрасневшими глазами и неожиданно спокойно сказал:

- Чего ждешь, сука? Давай, стреляй! Надоело с тобой одним воздухом дышать!

- Завтра с утра стрельну, - ответила сука, о чем-то задумавшись. - Идти в город уже поздно - ночь уже. Придется здесь где-нибудь переночевать. А нору лучше непосредственно перед уходом взорвать, чтобы кишлачный люд раньше времени не набежал...

- Что-то ты загадочно выражаешься, - решил я покуражиться для согрева чувств. - Завтра нас прикончишь, потому что здесь придется ночевать... Ты что, кисонька, спать одна боишься?

- Да нет, не боюсь... - внимательно посмотрела Синичкина. - Понимаешь, как только я на земле очутилась, и небо на заре красное увидела, предчувствия мною овладели... Весьма скверные предчувствия. Но об этом позже. А сейчас пойдемте-ка вон в ту длинную глубокую яму. По-моему, в ней можно заночевать, не хуже чем в полуторазвездочной гостинице.

- Эта длинная глубокая яма называется разведочной канавой №6043, сказал Сашка, когда-то эту выработку документировавший. И, на меня кивнув, предложил Анастасии:

- Ты голову-то ему перевяжи, а то ведь до утра не дотянет.

Синичкина посмотрела на меня оценивающим взглядом - "Дотянет? Не дотянет?", - затем покопалась в своей аптечке, достала одноразовый шприц и бинты и весьма умело их использовала.

До "полуторазвездочной" канавы, располагавшейся почти под самым водоразделом Шахмансая, мы добрались часам к одиннадцати ночи. Как только забылся Сашка, совершенно изнемогший от переноски тяжелого рюкзака с минами, Синичкина обратилась ко мне:

- Ты должен мне помочь...

- Кишки мне выпустить?

- Нет. Понимаешь, мне кажется, что я в большой, даже очень большой опасности...

- А, опять эти предчувствия, - усмехнулся я.

- Да. Но на этот раз до меня не доходит, откуда она, эта опасность, мне грозит...

- Может быть, это Сережка Кивелиди свой автомат готовит к бою? Смотри, какая луна вылупилась, а он из "калаша" одиночными на двести метров бьет без промаха.

- Нет, определенно, не он. Твой Кивелиди сейчас в китайском халате с павлинами Платона в подлиннике читает, - спокойно ответила Синичкина, тем не менее, окинув ближние высотки настороженным взглядом.

- Жаль. Я бы попросил его оставить мне на память твой скальп... Хотя нет, он все равно не оставит. Скажет: "Такую девушку надо хоронить полностью - от пяток до макушки. И вбив, куда надо, осиновый клин".

- Масть твой друг сечет...

- Это точно. А что это за опасность, если не секрет? Есть у тебя хоть какие-нибудь предположения?