Михаил Зайцев - Улыбка бультерьера (Час дракона)

Глаза ослепило отражение света керосиновых ламп от лезвия меча. Ведомый рукой сына, меч неотвратимо опускался. Я понял, что не успею ничего сделать. Сейчас он убьет меня...

Я зажмурился и с удивлением услышал звон металла о металл. Открываю глаза... О Будда! За что?! Обнаженный мальчик в стремительном броске отводит своим оружием клинок, несущий мне успокоение, и вонзает сталь в горло моему сыну!

Закрываю глаза. Тело сына падает на меня, его щека рядом с моей, кровь из раны в горле сына теплым ручейком стекает по моей шее. Сталь пробила горло и сломала шейные позвонки. Его голова неестественно повернута, пальцы скребут пол, грудь сотрясается судорогами - Еще секунда конвульсий, и он замирает...

А ведь я так и не увидел его лица... Только безумные пустые глаза в прорези черного капюшона...

Заставляю себя поднять веки. Вижу довольную мальчишескую физиономию. Распухший язык мешает моему ученику улыбнуться. Он счастлив, только что он спас от неминуемой гибели Великого Гуру, поведавшего ему таинство магической мантры.

Еще сегодня утром я готов был убить этого малыша, сейчас же, как это ни странно, я испытывал к нему лишь жалость.

Поворачиваюсь на бок. Мертвое тело сына скатывается с меня, кровь все еще сочится из изуродованного горла.

Глубоко внутри все мое естество разрывается отчаянием и плачем, но разум остается чист и светел. Я больше не бесчувственная машина и не мститель. Я - Мастер, и я должен сделать то, что должен...

Бью улыбающегося мальчика с распухшим языком в точку покоя. Отправляю его в недолгий паралич для его же блага. Хватит с него на сегодня глупостей, пусть отдохнет. Парню и так еще предстоит отсидеть изрядное количество времени в камере, пока его не отправят на психиатрическую экспертизу. Потом его будут лечить.

Вскакиваю на ноги. Отмечаю, что подстреленная правая нога плохо меня слушается, и бегу, почти скачу на одной ноге в конец зала, к пошлой старомодной ширме.

- Стой? Буду стрелять!

Это - мне. Громкий окрик сзади сквозь грохот топочущих по полу армейских ботинок, лязг самодельных мечей о стволы автоматов и отборный яростный мат закованных в бронежилеты рыцарей порядка.

Не обращаю внимания на окрик. Некогда. Все же краешком сознания надеюсь услышать выстрел и обрести наконец покой. Выстрела не последовало, судьба не смилостивилась надо мной. Значит, так надо...

Хромаю за ширму. Вот черт! За ширмой, оказывается, дверь. Через эту дверь "священный додзе" покинули дзэнин и его холуй, которого я про себя прозвал Белым.

Толкаю дверь, она оказывается запертой на засов с другой стороны. Нужно ломать. Не обращая внимания на боль в ноге, сгибаю колени, встаю в низкую устойчивую позицию и резко, на выдохе выбрасываю вперед правый кулак. У меня не зря была когда-то кличка Стальной Кулак. Засов выдерживает, но дверь срывается с петель.

Протискиваюсь в тесное, пахнущее землей пространство. Я на дне земляного колодца. Возле одной из стен шахты колодца деревянная лестница. Ступеньки ведут наверх, в каменную темень, кажется, что они ведут в никуда, в пустоту, в небытие.

Лезу наверх, автоматически отмечаю, что вот-вот должен упереться головой в потолок, то есть в пол первого этажа бывшей лагерной столовой.

Вот и потолок. Ощупываю его рукой, ищу кромку крышки люка и не нахожу ее. Чувствую легкую воздушную тягу сбоку от себя. Так вот в чем дело! Лестница помогает подняться до уровня земли, далее запасной, секретный выход из зала (мафиози Папа сказал бы "эвакуатор") уходит в сторону. С точки зрения инженера, крайне примитивное коммуникационное решение. Вырыли канаву, заложили сверху досками, замаскировали доски дерном, и получился подземный ход. Рыли его открытым методом, по тому же принципу, что и новые ветки московского метро. Проложить такой подземный ход можно быстро и далеко.

Покидаю лестничные перекладины, ложусь животом на мягкую сырость крытой канавы и ползу. Над головой подгнившие доски. По секретному ходу продвигаться можно только ползком.

Я умею ползать очень быстро, и, если бы не простреленная нога, я, безусловно, нагнал бы беглецов максимум через минуту. Но раненая нога меня здорово тормозит, онемела, зараза, почти до бедра, никак не желает меня слушаться. К тому же я потерял (и продолжаю терять) довольно много крови. Задержаться бы на минуту, наложить жгут...

Сзади зашумели, загомонили. Ясно - омоновцы добрались до двери за ширмой, сейчас и подземный ход отыщут. Вот и отыскали. Слышу гулкие голоса далеко позади: