Олег Солод - Пульс за сто

Кристина доела бутерброд и облизала губы.

– Геннадий Иванович, у меня нет причин вам сострадать.

Карпов почувствовал, как его только что поставили на место.

– Да, действительно. Я забыл, кто есть кто в этой истории. – Он отодвинул от себя чашку и встал.

– Сядьте, – невозмутимо сказала Кристина. – Где-то должен быть яблочный пирог.

Пока она ходила за десертом, Геннадий Иванович вполне мог уйти к себе, но остался.

– Ваша мама… Что с ней случилось? – спросила Кристина, когда пирог был разрезан и разложен по тарелкам. – Хотя, это, конечно, не мое дело…

– Они ехали на дачу. Вместе с отцом и другими. Маленький автобус от института. Их сбил КамАЗ, выехавший на встречку. Погибли только двое. Мои родители. Они сидели в первом ряду. Погибли не сразу. Мама – на третий день, отец – на седьмой.

– Боже…

Карпов допил из сухой чашки несуществующий чай.

– Дачу я продал. Слишком много воспоминаний. Квартиру тоже хотел поменять. Но решил, что это уже будет предательство. До сих пор там живу.

Повисла пауза. Геннадий Иванович и так сказал больше, чем хотел.

«Сейчас она, конечно, будет говорить, как ей жаль», – подумал он.

Но Кристина сказала совсем другое.

– Знаете, у меня есть для вас профессиональный совет.

– Профессиональный?

– Да. По образованию я филолог. Это вас удивляет?

– Нет. Сейчас мало кто работает по профессии.

– Так вот, совет. Вам нужно писать о людях.

– То есть?

– Пишите о тех, кто вам небезразличен. Это может быть близкий или совсем далекий человек, но тот, без кого вам трудно представить свою жизнь.

Карпов растерялся.

– А… почему?

– Мужской вопрос. Даю вам на него женский ответ: потому что мне так кажется.

4 июня

10.32

Накануне вечером Карпов не садился за компьютер, хотя точно решил писать дальше. Пренебрежительная рецензия Лучинского на первый рассказ в конечном итоге только раззадорила его. Когда схлынула обида, а потом унялся очередной приступ самоуничижения и неуверенности в себе, на первый план вышло задетое самолюбие. Он все же напишет рассказ, который понравится кроме него еще хотя бы одному человеку. Впрочем, одному человеку понравилась и «Пирамида».

«Не преувеличивай. Понравился не рассказ – герой», – напомнил себе Карпов.

Вчерашние слова Кристины обнадежили и озадачили его одновременно. Что значит: «Пишите о людях, которые вам небезразличны»? Созданные им персонажи по определению не безразличны автору. Писать о близких? Это уже мемуары. К тому же одних близких у Геннадия Ивановича не стало уже давно, а другие как-то не завелись.

И потом, никуда не деться от условий игры. Кого из тех, без кого он не может представить свою жизнь, отправить в Турцию? Обожаемого им Булгакова? Бред какой-то…

Утро, вопреки пословице, не стало мудренее вечера. Включенный компьютер ничего не изменил. Не было героя, не было истории, не было ничего.

За дверью послышался грохот, а сразу за ним – крик Лучинского. Карпов выскочил из-за стола.

Павел Борисович сидел на полу под лестницей, держась за левую руку. Лицо его перекосила страдальческая гримаса.

– Что случилось?!

– Что случилось? А вы не видите? Я упал с лестницы и, кажется, сломал руку.

– Господи…

В гостиную вбежала Кристина. Оценив обстановку, она склонилась над пострадавшим.

– Дайте, я посмотрю.

– Вы что, еще и врач? Оставьте меня в покое!

Критик попытался отвернуться и тут же вскрикнул от боли.

– Как вас угораздило-то? – Геннадий Иванович с участием посмотрел на побледневшего Лучинского.

– Понятия не имею. Сто раз ходил по этой лестнице взад-вперед, а тут оступился. Нога подвернулась.

– Пить меньше надо, – заметила Кристина. – И ничего не подвернется.

– А это не ваше дело! – огрызнулся критик. – Помогите мне встать, – попросил он Карпова. – Слава богу, левая. И слава богу, я не левша.

– Но как же… – подхватывая Лучинского под здоровое плечо, Геннадий Иванович сообразил, какие последствия может иметь это падение. – Если придется ехать в больницу…

– Не придется, – перебила Кристина. – Врач приедет сюда.

11.02

«Скорая» прибыла на удивление быстро. Видимо, подстанция находилась неподалеку.

– Сильный вывих, – успокоил врач, осмотрев поврежденную конечность. – Когда падали – инстинктивно выставили руку вперед. Вот кисть и подвернулась.

– Вы уверены, что это не перелом? – спросил Карпов.