Берталан Маг - В тупике

— И вы поверили тому, что Кочишне убили коммунисты? Те самые коммунисты, у которых она была радисткой, как вы сами утверждаете?

— Нет, не поверил.

— Тогда почему же вы распространили эту версию?

— По приказу.

— Когда вы познакомились с Кольманном?

— Впервые Кольманн появился в наших краях в конце 1942 года, а в течение всего сорок третьего часто приезжал на Балатон. С 1944 года, после того как немцы оккупировали страну, он постоянно находился в этом районе и жил в пансионе Кочишне.

— На каком языке вы объяснялись с Кольманном?

— На немецком.

— А на венгерском?

— Кольманн не знал венгерского языка.

— Кто была та блондинка-служанка, за которой ухаживал герр Кольманн?

— Ее я лично не знаю.

— Кому принадлежал дом, который Кочишне арендовала под свой пансион?

— Насколько мне известно, Акошу Драгошу.

— Вы знакомы с этой семьей?

— Немного. Шапочное знакомство.

— Ай-ай, господин Бодьо, какая у вас слабая память. Те бесчисленные оргии, которые устраивал Драгош и в которых вы принимали участие наравне с немцами, свидетельствуют о том, что это знакомство было совсем не шапочное. Так, так. А за что убили выстрелом в затылок Петера Руми?

— Кто это сделал, мне неизвестно.

— Неизвестно… А Яноша Баги? Разумеется, это тоже вам неизвестно. Вы не знаете, по-видимому, и о том, что ваш подчиненный, вахмистр Лайош Береш, самым наглым образом угрожал тюрьмой жене Яноша Баги и запретил ей работать кухаркой у Кочишне. Хотя Береш дал на суде показания, что сделал это по вашему указанию. Это правда?

— Правда. Но и на это я получил приказ от Кольманна.

— Почему?

— Он не объяснил.

— Оригинально. Получается, что вам никто ничего не объяснял, а вы сами или руками своих подчиненных слепо выполняли чужие приказы, да еще самым беспощадным и жестоким образом. Конвойный! Уведите заключенного.

Когда лысого ротмистра увели, я затребовал для допроса Лайоша Береша, бывшего жандармского вахмистра.

Ввели здоровенного детину лет тридцати с низким лбом и квадратной челюстью.

— Приказывайте, господин майор! — Увидев меня, бывший жандарм вытянул руки по швам и щелкнул каблуками арестантских башмаков.

— Приказывать не собираюсь. Садитесь и отвечайте на вопросы. Кто был вашим начальником на участке Балатон?

— Ротмистр королевской жандармерии господин Арпад Бодьо.

— Кроме вас, кто еще служил в этом участке?

— Старший вахмистр Янош Боршоди, вахмистр Бела Шимо и вахмистр Петер Далош.

— Что с ними стало после прихода советских войск?

— Насколько мне известно, они удрали вместе с немцами на запад.

— Почему вы не последовали их примеру?

— Я не чувствовал за собой вины, поэтому остался дома. Жена, дети, господин майор.

— За что же вы получили тогда двенадцать лет тюрьмы?

Подумав немного, Береш решительно сказал:

— Собственно говоря, даже не знаю.

— Но ведь на заседании трибунала свидетели обвинения Кароль Пензеш, Бела Лакош и другие прямо в лицо сказали вам о той животной жестокости, с которой вы с ними обращались. Или они солгали, сказали неправду?

— Правду, господин майор.

— Тогда почему же вы заявляете, что не знаете, за что получили наказание?

— Двенадцать лет. Многовато, считаю.

— А я считаю, в самый раз. Скажите, Береш, почему вы запретили жене Баги работать кухаркой у Кочишне?

— Так приказал ротмистр, господин Бодьо.

— А ему кто приказал?

— Об этом, прошу прощения, он мне не сообщил. Не знаю.

— А кто убил вдову Кочишне и за что, вы тоже не знаете?

— Не знаю. Я слышал только от господина Бодьо, что это дело рук коммунистов-подпольщиков.

— И вы этому поверили?

— Нет.

— Почему?

— В поселке все знали, что вдова Кочишне всегда помогала бедным людям, особенно их детям. Покупала им одежду, ботинки и всякое такое прочее. Но мы обязаны были распространить этот слух, таков был приказ.

— Ну вот, хоть один раз вы сказали правду!

— Что правда, то правда. От нее не уйдешь.

— Кто был тот высокий немец в очках и в цивильном платье, который часто приходил к вам в участок?

— Их много приходило, прошу прощения. Особенно начиная с 1944 года. То один явится, то другой, и все приказывают, командуют. Однажды произошло крушение на железной дороге, немецкий эшелон пустили под откос, вагоны загорелись. Эх, как они тогда переполошились! Хватали всех по малейшему подозрению, а железнодорожников всех до одного согнали в сарай. Допрашивали день и ночь. Многих избивали, конечна