— Довольно. От таких героев меня увольте. К тому же я тоже читал дело.
— Хорошо, — сказал майор. — Супруги Варзару, были на побережье. Врачи, никаких связей с Флореску не поддерживали. Возвратились вчера или позавчера.
— Следующий. С врачами я потолкую в другой раз.
— Архитектор Соня Панделеску. Не замужем, 38 лет. С потерпевшим была знакома. Просила его как-то украсить фасад Дома культуры. Они поссорились и с тех пор друг с другом не разговаривали.
— Когда это случилось?
— Почти два года тому назад, — ответил майор.
— Неинтересно, точней, ужасно интересно, но, увы, разве что для беллетристов или психиатров.
— Флорин Зачиу, учитель истории. Некогда работал с Флореску в одной школе. Алиби: находился в больнице на удалении аппендицита.
— Спасибо, — сказал Армашу, — надеюсь, операция прошла благополучно?
Майор зачитывал другие фамилии, но вдруг Алек насторожился.
— Инженер Траян Коман, 32 года. Работает на заводе химических изделий. Спортсмен, но, если можно так выразиться, средства его существования неспортивны.
— То есть как?
— Прилежный посетитель баров, увлекается женщинами…
— Да ну! А это запрещено разве?
— …Не поощряется. Тем более что он промышляет чужими женами. Время от времени его любовные похождения вызывают скандалы. Однажды из-за них он был и нашим клиентом.
— Хорошо знаете его? — спросил Алек.
— Да. Чудесный инженер, на заводе его очень ценят. Вообще, знаете, милый человек.
— Забавный, должно быть. Хотел бы с ним познакомиться. Алиби?
— С трудом, но нашел. В ту ночь он был…
— …у почтенной матроны, — перебил майора Алек, — фамилию которой не смог назвать как истинный джентльмен.
— Верно. В конце концов он вынужден был сказать нам, где находился, а его красавица подтвердила.
— И все-таки… Покажите его!
Майор вызвал подофицера, охранявшего вход, и отдал ему распоряжение. Через несколько минут подофицер возвратился в сопровождении высокого юркого молодого человека с пружинистой походкой баскетболиста. Его несколько усталое лицо говорило о веселом и легкомысленном нраве.
— Приветствую вас, товарищ майор. Инженер Траян Коман, — представился он Алеку, бросив на него беглый, подозрительный взгляд.
— Вы дружили с Флореску? — начал Алек.
— Да. Мы были хорошими друзьями и никогда не ссорились.
— Значит, вы часто виделись?
— Конечно, хотя, — Коман замялся, — в последнее время он был очень занят. Школа, живопись да еще…
— Кто еще?
— Его любимая, та симпатяшка, что часто его навещала.
— Агата Милковяну?
— Да, вы, вижу, ее знаете. С ней он встречался очень часто. Однако, несмотря на это, я заходил к ним, когда знал, что он дома. Даже поздно. Он любил ночные посещения. Иногда мы ходили в ресторан, чтоб чего-нибудь выпить.
— Он выпивал?
— Да. Но не очень… Ему больше нравились разговоры. Флореску был человеком начитанным, хорошо рассказывал о живописи, художниках…
— Вернемся, однако, к преступлению. В ту ночь вы были у одной дамы. Это подтверждается, я обязан исключить вас из числа подозреваемых.
Траян Коман с облегчением вздохнул и сказал:
— Благодарю вас.
— Благодарите не меня, а ее, подтвердившую, что вы составили ей компанию в ту ночь, хотя она и рисковала…
— Только женское благородство, — вздохнул инженер, — заставляет искать прибежища у дам молодого одинокого человека.
— Не сомневаюсь. Но вот что: вы неплохо знали Флореску, знаете вы и его соседей, возможно, друзей.
— Да, но, конечно, не всех. Андрей был общительным человеком, некоторых его гостей я не знаю.
— А среди лиц, которых вы знаете и которых знал Флореску, кто-нибудь был заинтересован в его смерти? Не спешите с ответом. Я взываю сейчас к вашей памяти, к интуиции, но в то же время жду ответ объективный.
Коман ответил не сразу. Его, видимо, разволновали слова незнакомого человека с суровыми глазами, строгим и приятным лицом, говорившего уверенно и доброжелательно.
— Нет! — воскликнул Коман. — Я убежден, ни у кого не было никаких причин его убивать. Андрей был очень хорошим парнем. Даже когда он над кем-то подшучивал, он сам успокаивал собеседника, если тот обижался. Флореску был прекрасным товарищем. У него не было врагов. Поэтому-то преступление и кажется мне еще более чудовищным и необъяснимым. Кто мог его так сильно ненавидеть, чтобы решиться убить?
— Но, может, — продолжал Армашу, — кто-либо из его знакомых имел серьезный мотив для обиды на Флореску? Вы сказали мне, что знаете их. Как бы идеальны вы ни были, невозможно, чтоб никогда, ни у кого вы не вызвали обиды. А иногда это безобидное чувство превращается в долгую ненависть. Повторяю, подумайте, прежде чем ответить.
Читать дальше