Фридрих Незнанский - Дурная слава

— И она довольна лечением?

— Она умерла. Но… Она уже очень старой была, это неудивительно. К тому же у нее, кажется, была онкология. Ну и приятельница сказала, что там очень хорошие условия и уход. И я решила, что Льву Давидовичу будет там хорошо.

— А дома ему было плохо? — улыбнулся Турецкий.

— Дома нам было плохо! Он ведь совершенно безумен становился. Невменяем и опасен.

— Но существуют же, наверное, специализированные стационары для таких больных?

— Психушки, что ли? Да мы ни за что не отдали бы Леву в государственную больницу! Там черт знает что делается!

— Да, это верно. В Москве то же самое. Я был по делам службы. Десять человек в палате, кто поет, кто спит, кто мычит… Ужас! — подстраивался под посетительницу Александр.

— Вот именно! А здесь у Левы была отдельная палата со всеми удобствами.

— Вы свекра называете по имени? — излучал доброжелательность Турецкий.

— Да, он разрешал. Он ко мне как к дочери относился. Я ведь за ним ухаживала, Борис целыми днями отсутствовал…

— И как Лев Давидович чувствовал себя в больнице?

— Ну… Уход там был замечательный, это правда. Палата очень хорошая, двухкомнатная, светлая, со всеми удобствами.

— Какой номер, кстати?

— Палаты? Тридцать три. Он сначала в другой лежал, но эта у них палата люкс. Когда она освободилась, Леву туда перевели.

— Скажите, какие у вас отношения с мужем?

— А что? — моментально вспыхнула Инна.

— Есть сведения, что он. ушел от вас к другой женщине.

— И что? Ушел… Куда он от меня денется?! Как ушел, так и вернется! Эта женщина… Она просто шантажистка малолетняя!

— Она молодая?

— Не знаю. Конечно, нестарая… Взяла его на беременность!

— Она беременна?

— Врет! Если и залетела, то не от него! Он бесплоден, у нас из-за этого детей нет! И при чем здесь наши отношения? — Лицо Ратнер покрылось красными пятнами.

— Вообще-то вопросы здесь задаю я, — мягко напомнил Турецкий. — Вы часто навещали свекра в больнице?

— Каждую неделю. Я ему еду готовила тоннами… Так он не ел ничего, все небось медсестры жрали. Или выбрасывали.

— Как же так получилось, что Борис Львович ушел от вас? Вы ведь много лет вместе, да? Вы такая роскошная женщина… Умная, стильная… Я, как мужчина, просто очарован вами, и совершенно не понимаю.:. — Турецкий изображал полнейшее недоумение.

— Как. получилось?! — вскинула на него гневные глаза Ратнер. — Как это получается? Лепишь мужика, строишь его, как дом… Он ведь без меня слова вымолвить не мог, все решения я принимала, он за мной как за каменной стеной всю жизнь… Инночка, что с машиной будем делать? Продавать или нет? Продавать! Хорошо, милая, — передразнивала мужа Инна Яковлевна. До этого момента ей не перед кем было выплеснуть всю свою обиду, злость на мужа. И ее понесло… — Инночка, что с папой будем делать? В больницу! Хорошо, в больницу… Инночка, какой мне галстук надеть? Хорошо, вот этот. Папочку пойдем навещать? А что Инночка приготовила? Ах, какая вкуснятина! Какая ты у меня замечательная! Как мне повезло!.. — отвратительно кривляясь, сюсюкала женщина.

И закончила со злобой, которая выплеснулась в лицо Турецкому почти осязаемо:

— А потом приходит длинноногая шваль, которая забирает и мужа, и наследство!

— Но может быть, он влюбился без памяти? Бывает же такое в жизни…

— Влюбился?! — Инна Яковлевна даже задохнулась от возмущения. — Правильно, после того как я его убедила, что отцу лучше на том свете будет, после того как я его морально подготовила, всю эту тяжесть на себе вынесла, он влюбился, подонок! Козел похотливый! Он же тайком порнофильмы смотрел! А я делала вид, что не замечаю! Я ему столько всего прощала! От него в постели толку как от покойника. А я ему ни слова в упрек. Нет, все мало! Нужно было найти швабру, которая ноги шире плеч расставляет! А я что делать должна? Мне теперь куда? На помойку?

— Это вы дали согласие на эвтаназию? — едва успел вставить Турецкий.

— Конечно, я! Он молчал как баран. Хотя мечтал от папаши избавиться! Это ж обуза какая: Лева же просто в овощ превратился! И сколько это могло продолжаться? Годы! И сколько туда денег ухнули бы? Прорву! Как решение принимать, так он на Инночку глаза пялит…

— И вы сказали врачу «да»?

— Конечно! А кто еще скажет? Этот мешок с дерьмом, муженек мой, который только на девок заглядываться умеет, он, что ли? Срань болотная!! Дайте сигарету!

Турецкий предложил даме пачку, поднес огонь зажигалки, наблюдая, как жадно она затягивается, и произнес нейтральным тоном: