Лиза Марклунд - Бесследно исчезнувшая

Чтобы стать респектабельным. Боже праведный!

– Тебе известно, где Нора сейчас?

Ирина Азарова покачала головой:

– Я действительно не знаю.

– Она никогда не рассказывала о своих планах бежать?

– Нет, но сказала, что ей, пожалуй, понадобится исчезнуть в один прекрасный день. И была напугана и взволнована, дала мне мобильный телефон, просила отправить эсэмэску, если с ней или с ее семьей что-то случится.

– Исчезнуть?

– Она так сказала.

– Умереть или бежать?

– Я истолковала это так, что она боялась.

– Кого?

– Этого она никогда не говорила.

– Почему она захотела учить русский язык?

– Понятия не имею. Я спросила, но она ответила: «Есть вещи, о которых лучше не знать».

– Какого рода русский изучала Нора?

– Самый обычный. Мы работали по программе языковых курсов для начинающих.

– Никаких специальных терминов? Предложений и фраз, касающихся некоей особой области?

– Нет, ничего такого. Слова, произношение и грамматические правила из учебника.

– Может, у нее был русский работодатель?

Ирина не ответила.

– В доме на Силвервеген нет никакого кабинета, – сказала Нина. – Где сидела Нора, когда занималась своими фирмами?

– На кухне, за обеденным столом.

Это сходилось. Компьютер Норы нашли в отделении рядом со шкафчиком для круп, тот самый, который она использовала при работе с предприятием Ингемара.

– А у нее не было никакого другого места, где она обычно хранила их?

Ирина удивленно посмотрела на нее:

– Нет, с какой стати? В доме ведь нет кабинета, а Ингемар работает по другому адресу.

Могла Нора забрать второй компьютер с собой, покидая дом?

Если верить Кристине Лерберг, она вышла на улицу только в куртке. Ни зонтик, ни сумочку не взяла с собой. Может, компьютер был зашит у нее в подкладку? Не исключено, хотя это выглядело бы не лучшим образом. Но Кристина сама не видела, как уходила Нора, она пересказала слова Ингемара. Если теория Нины и Анники Бенгтзон соответствовала истине, то у Норы где-то по соседству стоял подержанный автомобиль, о котором никто не знал. Она могла спрятать ноутбук в багажнике вместе со старым паспортом и сумкой с наличными. Впрочем, компьютер был постоянно ей необходим, она использовала его каждый день, и было бы непрактично хранить его в машине.

– У тебя есть собственные ключи от дома? – спросила Нина.

Женщина кивнула.

– Не могла бы ты дать их мне?

Ирина Азарова сразу же поднялась, вышла в прихожую и вернулась с ключом, который отдала Нине.

– Ты возвращалась в дом после того, как нашла Ингемара?

– Нет, – сказала украинка. – Могу я задать тебе один вопрос?

Нина посмотрела на нее. Женщина держалась спокойнее, похоже, взяла себя в руки.

– Как ты нашла меня?

Не было видимой причины скрывать.

– На мысль навел рисунок Исака, – объяснила Нина. – Он нарисовал тебя. А потом я нашла тебя на записях с камер наружного наблюдения на Сальтшёбаденской ветке.

Ирина снова сжалась в комок на стуле.

– Да, я выделяюсь среди толпы. Генетическая мутация, это наследственное, я родилась с явным недостатком гормона роста. Слава богу, девочек минула сия чаша.

Женщина улыбнулась мимолетной улыбкой, которая сразу же исчезла.

– Я не могу оставаться жить здесь, – сказала она. – И куда мне деваться? Где я найду новую работу?

Нина взяла со стола мобильный телефон и, выключив запись, сунула его вместе с ключом в карман куртки. Потом протянула женщине визитку.

– Здесь мой прямой служебный номер и номер личного мобильника. Мне наверняка понадобится связаться с тобой, так что позвони и расскажи, куда ты перебралась, чтобы я знала.

Женщина кивнула.

Нина пожала ей руку и покинула квартиру.

Ирина Азарова могла и не позвонить ей, но это не имело большого значения.

Ингемар Лерберг показал, что его пытали двое мужчин, а не маленькая женщина.

И никакой профессиональный заплечных дел мастер или кто-то помогавший ему никогда не оставил бы свои домашние тапочки на месте преступления.

Анника написала текст и сделала телевизионное интервью. Само собой. Она всегда старалась быть в фокусе, приложить руку к самым сенсационным сплетням, показать себя во всей красе.

Томас кликнул мышкой по видеосюжету, и неизвестная ему блондинка заполнила экран. Она сообщила, что ее зовут Линда Вильеберг и что она дочь исчезнувшей миллиардерши Виолы Сёдерланд.

– И не играет никакой роли, жива моя мать или нет, – сказала женщина. – Для меня она мертва уже почти двадцать лет, с тех пор как предпочла покинуть нас без единого слова.