Нэнси Холдер - Элементарно, Холмс! (сборник)

Декальб схватил письмо и с отвращением отметил, как дрожит его рука. Другой рукой он достал сигарету из черной лакированной коробки, стоявшей на столе, и закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он дважды перечитал письмо. Неужели Гарго действительно у Бинни? Настоящий? Бинни наверняка лжет – всего лишь детская попытка привлечь его внимание, и не более того. Но как в таком случае объяснить появление репортерши из «Пост»? Совпадение?

Проклятый Бинни.

– Это сокращенно от «Бенджамин», – сказал он в тот день, когда впервые вошел в офис Декальба.

Ему было под тридцать, и он совсем не походил на чистеньких мальчиков и девочек с рюкзачками, приходивших по объявлению. Бинни был в потрепанных черных мокасинах – Декальб сразу понял, что это лишь подделка под «Армани» – и черном шерстяном пиджаке. Дополняли картину черные как смоль вьющиеся волосы, зеленые, точно изумруды, глаза и немного кривой зуб, словно полотно, один угол которого оказался на восьмую часть дюйма ниже другого.

Они пожали руки, и Бинни уселся в викторианское кресло, положив ногу на ногу – мокасин пристроился на колене.

– Вы говорите, что «Бинни» – это сокращение от «Бенджамина», – сказал Декальб. – Но меня заинтересовала ваша фамилия, Мориарти.

После того как «Нью-Йоркер» назвал его Холмсом в вопросах определения подделок и много писал о способности выявлять фальшивки (на тот момент их насчитывалось три), Декальб решил перечитать рассказы о Холмсе. Ему особенно нравились истории про его заклятого врага, профессора Мориарти. Его завораживало, что все считали, будто сыщик погиб, а Мориарти одержал победу, и то, как Холмс снова появился на сцене.

– Да, Мориарти, – улыбнувшись, подтвердил Бинни. – Это ирландское имя.

– Или английское, переделанное на ирландский манер.

– Ну, считается, что мы потомки Вильгельма Завоевателя, – сказал Бинни и ненадолго замолчал. – Но вы же знаете, как это бывает…

– Да уж, все говорят, что они потомки Вильгельма Завоевателя, – произнесли они одновременно, и, хотя это было чистой правдой, получилось довольно странно.

Декальб рассмеялся и тут же поднес руку к губам, чтобы это прекратить – он считал, что смех не для него. Но парнишка был очарователен. Он тоже засмеялся, и Декальб почувствовал, как завертелись колеса веселья и как трудно ему будет их остановить.

Но он справился с собой. Несмотря на то что Мориарти казался ему весьма обаятельным, Декальб считал, что должен контролировать ситуацию. Поэтому он поднял руку и приступил к своей обычной речи о том, с какими уникальными произведениями он имеет дело, как ему нравится работать одному, и что он не похож ни на кого из торговцев произведениями искусства во всем Нью-Йорке.

Бинни, глаза которого сияли, кивал.

– Я не могу подобрать слов, чтобы сказать, как я счастлив с вами познакомиться, – проговорил он, когда Декальб на мгновение замолчал. – Я слежу за вашими сделками с тех самых пор, как вы продали Верне. Это было потрясающе. Вы один из лучших.

К горлу Декальба подступил комок. Верне был его звездным часом, позволившим взойти на новую карьерную ступень, но с тех пор ему ничего подобного совершить не удалось. И дело не в том, что он не продавал картины знаменитых художников или старых мастеров – все это было. Но ничто не могло сравниться с абсолютным, непревзойденным восторгом той сделки – находка, окутанная тайной, потом слухи, которые он распустил с безупречным профессионализмом в безупречно выбранное время, благодаря чему цена достигла заоблачных высот. Декальб не понимал, почему после этого любая удача казалась ему медленным сползанием вниз. Даже выявленные подделки не вызывали такого энтузиазма, той радости, что подарил Верне.

Один из репортеров «Нью-Йоркера» написал, что ходят слухи, будто Шерлок Холмс является потомком Верне, и вот к нему пришел этот странный юноша с именем, будто сошедшим со страниц рассказов Конан Дойла. У Декальба возникло ощущение, что вселенная сделала полный круг и привела его в то состояние восторга, которое он испытывал в самом начале карьеры.

Позже он сообразил, что Бинни не мог следить за его деятельностью со времен продажи Верне. Ведь тогда ему было тринадцать лет, и он жил в Бронксе в жалкой квартирке в доме без лифта, с матерью и выводком грязнуль-сестер, и продажа Верне вряд ли относилась к категории новостей, которые туда доходили.

Но в первый момент он об этом не подумал. Декальб был ослеплен лестью Бинни, его знанием искусства, его яркой, привлекательной внешностью и тем, что мальчишка не вращался в кругах, в которых бывал Декальб в прошлом и настоящем. Все это объединилось, точно выстроившиеся в ряд планеты, и Декальб взял Бинни на работу. И, если уж быть честным до конца, возможно, все это и заставило Декальба увлечься мальчишкой, из-за чего он не заметил исполненную зла силу Бинни. Потому что, как и профессор Мориарти в рассказах о Холмсе, Бинни обладал наследственными склонностями самого дьявольского характера.