Алексей Бенедиктов - Гнилое лето

«Кто отвечает четко, по-армейски, тот четко и мыслит… – про себя повторил Степанов, подумав при этом – это ж надо такую глупость сказать… Может, шеф действительно заболел… Какой-то он сегодня эйфоричный…»

– Вызвал я тебя потому, что четверо суток назад в Октябрьском районе произошло убийство молодой женщины. Восемнадцать ударов ножом. Изнасилована и убита у себя дома. Ни «пальцев», ни свидетелей нет. По сперме установили группу крови убийцы, но для раскрытия преступления этого маловато, – шеф снова достал носовой платок. – На сегодняшний день никаких зацепок.

– Всего четверо суток прошло. Ребята еще не успели развернуться. Бывает за четверо суток не возможно отработать даже весь круг знакомых жертвы.

– Ты, Степанов, мне только не читай лекцию по оперативно-розыскной деятельности. Что и за какой промежуток времени можно отработать я не хуже тебя знаю.

– Виноват, Рем Гурьевич, погорячился…

– Не до шуток…

Теперь удивленно вскинул брови старший оперуполномоченный. Почему шеф в таком напряге ? Нет пока зацепок – плохо, лучше, конечно, по горячим следам работать, но четверо суток еще и не четыре года с момента совершения преступления.

– Ты ведь у нас специалист по серийным маньякам? – после короткой паузы продолжил Рем Гурьевич.

– В каком смысле?

– В прошлом году – раскрыл и обезвредил. Забыл?

– Это когда мне выговор впаяли?

– Выговор, Степанов, дело приходящее и уходящее.

– Если подходить с позиций Вселенной, Вечности…

– Не до шуток, – повторил Рем Гурьевич.

– Может, я чего-то не понял, но причем в данном случае серийный маньяк? Разве это не одиночное убийство?

– Одиночное, – кивнул шеф, – очень надеюсь, что других аналогичных в городе пока не произошло.

И тут случилось нечто из ряда вон выходящее: шеф чуть приподнялся в кресле и доверительно наклонился к оперуполномоченному. Таким своего начальника Степанов еще не видел.

– Я тебе, Степанов, так скажу: я не первый год в органах. Так вот, я спинным мозгом чувствую – не простое это убийство.

– Интуиция, Рем Гурьевич, в нашем деле вещь не последняя, – пробормотал Степанов, в очередной раз за эту встречу подумав: «Похоже, шеф действительно заболел… Мнительный какой-то… Устал, похоже, старик… На воды ему надо съездить… На воды…» – Рем Гурьевич, я вообще-то летом планировал отпуск взять.

– Вот возьмешь этого ублюдка и бери отпуск.

– Все понял.

– Отлично. Подбери себе помощника и вперед. В Октябрьский райотдел я позвоню прямо сейчас. Жмет нас время. Иди, Степанов, и помни мои слова: я спинным мозгом чувствую – не простое это дело.

«Накрылся отпуск… Да и лето, похоже, тоже накрылось…» – грустно подумал старший оперуполномоченный Дмитрий Владимирович Степанов. – «Гнилое будет лето…»

Июнь 2000 года выдался в Екатеринбурге до одурения жаркий. Все живое, за исключением водоплавающих, просто изнывало от зноя. Ртутный столбик перевалил за отметку +30 оС и не собирался опускаться ниже достигнутого. Асфальт в городе раскалился так, что даже через подошвы чувствовалось его тепло.

Старший оперуполномоченный Степанов и молодой оперуполномоченный Сергей Смирнов вошли в здание судебно-медицинского морга и почти одновременно облегченно вздохнули. В холле было на удивление прохладно.

Сыщики поднялись по лестнице на второй этаж и уже в коридоре встретили судебно-медицинского эксперта Михаила Сергеевича Ромашова. Михаил Сергеевич закончил очередное вскрытие и возвращался в кабинет. Со Степановым он был знаком достаточно давно, виделись они по делам нередко, и отношения складывались почти дружеские.

Все трое прошли в кабинет эксперта. Михаил Сергеевич предложил гостям сесть, а сам подошел к раковине и начал тщательно мыть руки.

Он всегда делал это дважды после аутопсии [1] Аутопсия – вскрытие трупа для установления причины смерти : вначале в секционной, потом у себя в кабинете.

Степанов об этом знал.

– Ты, Михаил Сергеевич, совсем позабыл старую тибетскую поговорку: не мой свое тело, это принесёт несчастье, – старший оперуполномоченный достал пачку сигарет и пододвинул к себе стеклянную пепельницу.

– А у тебя, Дмитрий Владимирович, с годами юмор ничуть не стареет. Я бы даже сказал, что с каждым годом твой юмор становится все моложе и моложе, – ответил эксперт.

– Спорить не буду. Со стороны виднее, – Степанов прикурил сигарету.

– В отпуск не собираешься?

– Не напоминай, не надо. В кои веки хотел летом сходить в отпуск и, похоже, ни отпуска, ни лета мне не увидеть.