Берт Айсленд: Холод под жарким солнцем

— Ты рехнулся? Проклятый честолюбивый пес!

— Это вопрос гордости. Метаксос оскорбил меня и заплатит за это. Вы готовы, мистер Мазураки?

— Положитесь на меня, мистер Уолкер. — Глаза его сияли. — На всем острове найдется лишь дюжина людей, которые в самом деле преданны генералу, остальные только ждут возможности вроде этой.

— Мне кажется, их меньше дюжины, — произнес Джо, показывая на лодку, приближающуюся к самолету. — Вот они. Приготовим им достойную встречу.

Он вытащил из кармана Метаксоса свой автоматический пистолет, сунул в руки бранящегося капитана его револьвер и открыл дверь кабины.

— Руки вверх, джентльмены! — по-гречески приветствовал он прибывших, а поскольку те непонимающе уставились на него, добавил: — Это приказ!

Подчиненные генерала были так ошеломлены, что даже не подумали сопротивляться. Капитан спрыгнул в лодку и забрал у них оружие, после чего они по одному поднялись в самолет, где им надели наручники. Теперь Джо мог положительно оценить тот факт, что все офицеры Метаксоса всегда носили на поясе пару наручников. Потом такие же браслеты оказались на запястьях охранников и Панайотиса.

— Он останется здесь, — сказал Джо, — иначе толпа его просто линчует.

— Ты можешь объяснить мне, что будет дальше? — спросил капитан, проглатывая очередное проклятье.

— Мазураки, генерал и я поедем на берег и устроим там небольшое народное собрание. Потом увидим.

— Ты рехнулся, — повторил Том. — Совершенно рехнулся! Они убьют тебя.

— Не думаю.

— Зато я думаю! Какое тебе дело до этого паршивого острова? Наше задание выполнено. Кто ты, собственно? Фидель Кастро с Сербы?

— Для этого мне не хватает бороды, — ухмыльнулся Джо. — Слушай, старик, ты останешься на борту самолета. Если что-то пойдет не так, ты поднимешься в воздух и исчезнешь. Доставь Каэтану в Афины и не пытайся прийти мне на помощь. Ясно?

— Было бы бессмысленно, — в ярости ответил капитан, — не говоря уже о том, что я не помогаю сумасшедшим. Приятного времяпрепровождения.

Джо протянул Мазураки громкоговоритель:

— Вы знаете свою задачу.

— Я готов.

Джо вытащил генерала в лодку, взялся за руль и направился к берегу, где столпилось много солдат. Увидев приближающуюся лодку, толпа пришла в движение. Солдаты с недоумением глядели друг на друга, слышались взволнованные крики. Появились и штатские, спешащие к набережной. Все они были вооружены.

Когда лодка причалила, все крики замерли. Собравшиеся молча раздвинулись, давая дорогу прибывшим. Оглядевшись, Джо увидел несколько пустых бочек и подтолкнул к ним Стефана Мазураки.

— Влезайте, — прошептал он, — люди должны видеть вас.

Мазураки повиновался. Он стоял прямо, его седые волосы развевались на ветру, разорванная рубашка обнажала грудь, глаза горели. Он был воплощением героя-освободителя. Театральным жестом Мазураки поднес ко рту громкоговоритель.

— Граждане Сербы! — раздался его голос, и Джо с облегчением вздохнул: откажи громкоговоритель в данный момент, и это могло бы привести к катастрофе.

— Вы все меня знаете, — продолжал Мазураки. — С незапамятных времен семья Влаху живет на Сербе, и все это время она поддерживала слабых, ограничивала власть сильных, она всегда защищала святое право человечества — свободу. Она четыреста лет боролась против турецкого ига, боролась против итальянцев, англичан и немцев в последней войне. Но злейшим врагом свободы нашего острова является человек нашей крови — генерал Метаксос! Граждане Сербы! Вы все знаете, что сделал за последние годы этот человек: у всех вас в тюрьме находятся сын, брат, муж, жена, я сам был в застенках тирана. Но я никогда не терял надежды, что придет день, и наш народ снова обретет счастье свободы. Этот день настал! — Мазураки сделал многозначительную паузу. — Именем революции объявляю: генерал Метаксос низложен и ответит за свои злодеяния, его офицеры арестованы и предстанут перед судом, всем остальным объявляется амнистия, они сохранят все права и из них будет образована новая армия Сербы.

Джо с уважением смотрел на Мазураки: старая лиса знал свое дело.

— Через неделю состоятся выборы, — закончил тот свою речь. — А пока будет образован временный совет, который возглавлю я.

Вокруг стояла тишина. Лица людей никак не выражали их мыслей, и Джо почувствовал, что у него вспотели ладони. Разве не должно начаться ликование? Разве они не понимают, что произошло?

А произошло вдруг неожиданное: генерал поднял голову, оглянулся на Мазураки, стоявшего на бочке, как неподвижная статуя, и хрипло приказал: