Николай Зорин - Формула влияния

— Я ничего не говорила о его аресте, — возразила Полина. — Но дело не в том. Я не понимаю…

— Чего?

— Как я могла увидеть события десятилетней давности? Ты ведь знаешь, что я вижу только то, что происходит в данный момент с человеком, находящимся между жизнью и смертью. Но если Анны давно нет в живых… то как?

— Браслет, — сказал Виктор — он произнес это слово, словно какое-то грязное ругательство. — Твои видения начинались, когда ты брала в руки этот чертов браслет, и общаться с Анной могла только посредством него.

— Да я ведь и не общалась — связь была односторонней, — Полина вздохнула. — Как-то все это не укладывается в голове. Раньше видения не приходили через предмет, и я думала…

— Раньше ты просто не пробовала видеть через предмет. Так получилось, что никаких предметов жертв тебе не попадалось, и ты просто не знала, что можешь видеть и таким образом. Мария Ильинична открыла в тебе новый дар.

— Мария Ильинична, — зло повторила Полина. — Мне с самого начала казалось, что с ней что-то нечисто. Не верила я ей нисколько. Лживая, фальшивая насквозь особа! И эта ее реакция, когда ты упомянул Анну. И с этим браслетом… Вот скажи, откуда у нее мог взяться Анин браслет?

— Ну… — Виктор растерянно помолчал, пытаясь придумать оправдания своей любимой учительнице, но так ничего и не придумал, — она сказала, что нашла его на ступеньках нашего офиса.

— Вот именно, — возмущенно фыркнула Полина. — И из этого мы, как два идиота, выстроили версию, будто Анна шла к нам и возле агентства ее похитили. А она была уже десять лет, как мертва. Из-за твоей Марии Ильиничны мы только время зря теряли.

— Если бы не Мария Ильинична, мы бы вообще ничего об Анне не узнали, — с нажимом проговорил Виктор. — И в деле с Ривилисом не продвинулись бы ни на шаг. Ведь ясно же, что оба этих убийства связаны. Теперь у нас есть портрет убийцы Анны Дубровиной, я его сейчас распечатаю, а завтра покажу Зверевой, библиотекарю, которая видела выходящего из кабинета Хавронина убийцу. Уверен, она его опознает. Уверен, что это он, Аркадий Курапов. Сколько ему там дали? Наверняка лет семь, из тюрьмы он всяко уже вышел. — Виктор пощелкал мышкой. — Тут еще несколько ссылок, сейчас посмотрю.

Ссылки направляли к подобным статьям в различных газетах и ничего нового не дали. Но одна оказалась полезной — видеоролик с репортажем Вадима Майера.

Высоким, знакомым Полине мальчишеским голосом Майер, словно с разбегу, начал свой репортаж. Казалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться.

— Сегодня, тридцатого июня, в двенадцать тридцать здесь, в доме номер сто тридцать пять по улице Бородинской, было совершено жестокое нападение на журналистку Анну Дубровину. Не приходя в сознание, она скончалась в машине «Скорой помощи».

Заиграла траурная музыка, голос журналиста сорвался на крик:

— Убийца был задержан на месте преступления…

Полина так ярко представляла себе лицо Вадима, что ей казалось, будто она его видит: вот он стоит возле страшного дома, в дрожащей руке микрофон, лицо, искаженное горем… Ей нестерпимо захотелось перенестись туда, погладить, как тогда, в парке, его по плечу, успокоить, утешить.

— …им оказался Аркадий Курапов. — Вадим на секунду запнулся, но взял себя в руки и продолжил репортаж. — Не многие знают, что Курапов был основателем любимой в нашем городе рок-группы «Последний этаж». Правда, очень быстро пути их разошлись, Курапов ушел из коллектива. В последнее время он играл в парке Пушкина. Жители города часто могли его там видеть. Этот обычный уличный музыкант совсем не производил впечатления человека, способного на убийство. И вот теперь он его совершил. — Вадим опять запнулся, не в силах говорить дальше. Полина отчетливо увидела, как он сжимает руку в кулак, борясь с охватившими его эмоциями, не давая им вырваться наружу: — Убийство журналистки Анны Дубровиной мы, ее коллеги, связываем с ее профессиональной деятельностью. У следствия, правда, другая версия. — Последнюю фразу Майер проговорил громко и очень отчетливо, словно хотел бросить вызов всей несовершенной следственной системе несовершенного государства. — Анна была честным, не способным ни на какие компромиссы журналистом, ее разоблачительные статьи могли не понравиться многим. А последнее журналистское расследование, которое она проводила, оказалось для нее роковым…

Репортаж Вадима Майера внезапно оборвался, словно журналист не смог справиться со своей болью и больше не в силах был продолжать.