Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

И тут чья-то рука схватила его за волосы.

И потащила.

– Оливер, Оливер, с тобой все в порядке? – Он потряс его за плечо.

– Да, о господи!

Слава богу, он снова здесь – это, по крайней мере, вменяемый Оливер.

– Я могу поговорить с папой?

– Нет. Мне очень жаль.

Оливер помотал головой:

– Все равно это бессмысленно. – Он отодвинул от себя сэндвич на середину стола. – Я отчаялся. Я не смогу этого сделать. Я не тот ребенок, который был ему нужен. Подкидыш.

– Что ты имеешь в виду?

– Извините. Просто забудьте.

– У тебя хорошо получается, – сказал Аспид.

– Я больше так не смогу.

– Тебе просто нужно это оставить для себя. Это был просто сон. Ты не можешь доверять своим снам, ты такой же, как твоя мать.

– Она не была больна.

– Ты знаешь, что она болела. Не доверяй себе. Не доверяй никому. И этому толстяку тоже.

– Он слушает меня.

– Он разрушит твою семью.

– У меня уже давно нет никакой семьи. Я даже не знаю, может, я живу под одной крышей с убийцей.

– МЫ ПРОПАЛИ! ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ, МЫ ПРОПАЛИ!

– Тебе нужен перерыв?

Оливер покачал головой. Он выглядел так же, как и при последнем разговоре: дрожащие плечи, мертвенная бледность, судорожно сжатые кулаки.

– Все нормально.

– Ты зашел очень далеко.

– Может быть.

– Мы и правда можем прерваться.

– Я же сказал, все нормально. Я больше не ребенок.

Щелкнула дверная ручка. Вошел Ханнес. Вехтер взглянул на него:

– Это была..?

Ханнес покачал головой:

– Элли.

Он резко запрокинул голову назад, стряхнув пряди волос с лица, и сел. Положил на стол мобильник и пачку сигарет. От него веяло холодным табачным дымом. Оливер жадно посмотрел на пачку, но ничего не сказал.

– Давай поговорим о том же, что и вчера. Ты мне сказал, что вроде бы что-то помнишь.

– Разве я такое говорил?

– Говорил. О чем ты помнишь?

– Ни о чем. Это был всего лишь сон или что-то типа того.

– Ты не доверяешь своим воспоминаниям?

– Нет.

– Почему?

Оливер не ответил. Он мигал, словно картинка телевизора при плохом приеме. Вехтер медленно положил ладонь на его руку, чтобы удержать мальчика в реальности. Чтобы здесь остался хоть кто-то. Все что угодно, только бы он не уставился в пустоту. Нет, Вехтер на самом деле хотел оказаться в голове Оливера не на одну минуту.

– Если это был всего лишь сон, то просто расскажи мне о нем. Тогда его так в протокол и впишем.

Оливер с яростью выдернул ладонь из-под руки Вехтера, и тот вздрогнул.

– Это произошло, как в кино. Моментально.

– Что произошло?

– Я… Я был в доме. Вечером. Было темно, я не нашел выключатель.

– В чьем доме?

– В доме Розы. Я стоял перед дверью в ее квартиру. Но я не вошел, могу поклясться, что не вошел…

– Почему не вошел?

– Я не знаю. Я не знаю, произошло ли это на самом деле.

– Тогда клясться слишком легкомысленно.

Они ухватились за тонкую ниточку доверия и шли вдоль нее. В любую секунду она могла оборваться.

– И как было дальше?

– Я слышал голоса. Кто-то ссорился.

– И кому принадлежали эти голоса?

– Розе и…

Он провел рукой по своим светлым прядям, запустил в них пальцы, и вдруг послышался треск рвущихся волос.

Вехтер знал ответ и все же спросил:

– Чей голос ты слышал в квартире жертвы?

– Папин.

Он начал плакать, тихо, совсем как ребенок.

– Мы прервем допрос, – произнес Ханнес.

– Да, – согласился Вехтер. – Мы и так уже закончили.

Если бы они действительно закончили, то у прокуратуры уже был бы убийца, а мальчика оставили бы в покое. Но они этого сделать не могли. Пока еще не могли. И если мальчик был убийцей, для него все только начиналось. Пощади его Бог, если это действительно совершил он.

– Эй! – Он протянул мальчику платок. – На сегодня мы закончили. Ты хорошо го…

Слишком поздно он заметил этот взгляд.

Оливер плюнул ему в лицо.

Вехтер молчал, Ханнесу ничего другого не оставалось, как смотреть в окно. Дворники работали, но совершенно зря: мелкие ледяные кристаллы бились о лобовое стекло, не оставляя и следа. Ханнес некоторое время наблюдал за этой снежной бомбардировкой, потом проверил в телефоне свою электронную почту и снова уставился на снегопад.

– Ты действительно думаешь, что Оливер…

– Давай ты меня с этим пока оставишь в покое, – ответил Вехтер.

Уголки его рта угрюмо опустились. Ветер бил в машину потоком ледяных игл. Ханнес снова уткнулся в телефон, но новых сообщений не было, даже сигналов об экзотических приложениях.