Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Господин главный комиссар скрестил руки на груди и прислонился к стене. Ему давно уже следовало вмешаться и призвать их к порядку, но сцена завораживала, словно место автомобильной аварии. Обычно в таком случае звонили начальнице и обговаривали все с ней. Нет, ей самой следовало бы возглавить допрос именно с тем персоналом, который был ей по душе.

Но здесь все шло не так, как в обычной жизни, и начальницы тоже не было.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы привести мысли в порядок и придумать, что делать.

– Мы опротестуем назначение доктора Ардентса, – заявил адвокат. – Мы можем сами решить, хотим ли мы с госпожой Ульрих-Хафенштайн…

– Доктором! Госпожой доктором Ульрих-Хафеншт…

– Тихо!

Все взгляды обратились к Оливеру.

– Заткнитесь! Проваливайте отсюда все, все! Здесь речь обо мне, черт возьми, допрашивать будут меня !

Оливер так же быстро умолк, как и высказался, когда заметил, что все на него уставились. Потом чуть тише он добавил:

– Я хочу говорить только с тем .

Тем оказался главный комиссар Вехтер, который выдавил из себя улыбку. Если оставить проблемы на произвол судьбы, иногда они удивительным образом решались сами собой.

На этот раз Элли обошлась без конфет и журналов. Это был не визит вежливости, и старик Паульссен не должен был изображать перед ней, что потерял всякий интерес к обычной жизни. Кроме похорон. Но и те были не очень-то обычными.

Элли постучала в дверь и прислушалась, ожидая, что в ответ прозвучит скрипучее «Да, кто там?». Но ответом была лишь тишина.

Она осторожно нажала на ручку и толкнула дверь. Паульссен сидел на стуле спиной к ней. Он медленно обернулся. Прогулка по кладбищу не пошла ему на пользу. Белый пух на голове растрепался прядями, а в уголках рта висела слюна.

– Вы новенькая?

Элли протянула служебное удостоверение и свой значок. Возможно, он видел когда-то такое по телевизору.

– Нет, я не новенькая, и я думаю, вы это точно знаете. Меня зовут Шустер, уголовная полиция Мюнхена. Я вынуждена еще раз расспросить вас по поводу Розы Беннингхофф.

В глазах Паульссена мелькнули тени воспоминаний, а потом они вновь потускнели. Того, что он вспомнил, оказалось недостаточно для нужной реакции. Фыркнув, он отвернулся от Элли.

Она подошла ближе и взглянула ему через плечо. Резкий запах давно не стиранного шерстяного свитера ударил ей в нос. Паульссен концентрировал свой запах вокруг себя, словно собственную атмосферу. На полотне перед ним виднелись красные брызги – абстрактная картина, как у Джексона Поллока [47] Пол Джексон Поллок (1912–1956) – американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма. . Это был успех по сравнению с ужасными розами, которые обступали Элли со всех сторон.

– Это вы нарисовали? Мило.

Снова в ответ раздалось бульканье – продолжительный шум откуда-то из глубин его горла. Элли даже показалось, что это рычание. Она отступила.

– Почему вы пришли на похороны Розы Беннингхофф?

– Похороны? – Он резко обернулся. – Кто умер? Кто-то с этажа?

– Нет. – Элли отчетливо произносила каждый слог, как школьная учительница: – Роза Беннингхофф.

– Такой не было на моем этаже.

Взгляд Паульссена вновь устремился вдаль. Либо он безбожно обманывал ее, либо его моменты просветления становились все короче. Но вот на что он был способен в такие моменты? Улизнуть из пансиона на ходунках, добраться на метро до кладбища и сбежать от полиции – для этого нужны силы и криминальный азарт!

Элли не слышала, как открылась дверь. Неожиданно рядом оказалась какая-то азиатка на голову ниже Элли и по весу не тяжелее ее правой ноги. Крошечная женщина взглянула на нее сияющими глазами:

– Вы хотели со мной поговорить? Господина Паульссена так редко посещают люди, но теперь они приходят все чаще.

– О да, госпожа…

– Ли.

– Госпожа Ли, меня зовут Шустер, я из уголовной полиции Мюнхена. – Она указала на маленькую кухонную нишу, где их не мог услышать Паульссен.

Он снова смотрел на запятнанный холст. Элли не понимала, отвлекся ли старик или слушал их, навострив уши.

– Вы вчера работали? – тихо спросила она.

– Да, да, я вчера была на службе, – хрипло хихикнула Ли.

– Вы не могли бы припомнить, выходил ли господин Паульссен?

– О да, он снова сбежал, наш господин Паульссен. А ему ведь нельзя выходить без сопровождения.

– Он вам не рассказывал, куда он выходил?

– Нет, нет, он ничего не рассказывает.