Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

– Вы умеете читать мысли? – спросил Целлер. – До свидания, господин Брандль. И подумайте над тем, о чем мы говорили. – Он постучал по столу и развернулся. – Пойдемте, господин прокурор.

Элли прикрыла за ними дверь и внимательно взглянула на Ханнеса:

– Что им было нужно?

– Побить лежачего.

– Ах, Ханнес…

– Да все в порядке. – Он резко развернулся на стуле, чтобы Элли не заметила, как горит его лицо.

– Они хотят любой ценой помешать тебе перейти на место Михи, когда тот уйдет на пенсию. Потому что ты – патлатый бунтарь.

– Михи еще далеко до пенсии. Он не может уйти.

Он прижал костяшки пальцев к глазам, в голове поднялось давление, как в громадном баллоне, который вот-вот лопнет. «Мне вообще должность Михи до лампочки», – хотел добавить он, но почувствовал, что сама мысль была лживой.

– Михи звонил, сказал, что нашел орудие убийства. Наверное, Джудит Герольд так от него избавилась. Это наша женщина.

– Я знаю.

– Разве тебя это не радует?

Женщина? Очень смешно. Документ Целлера все еще лежал на столе, а под ним покоились его собственные бумаги. Ханнес отодвинул стопку листов, и она упала на пол. Весь порядок нарушился, бумаги разлетелись по полу.

Элли покачала головой:

– Ух ты! Рок-н-ролл для чиновников.

Ханнес встал, его колено хрустнуло. Все его мускулы были напряжены и расслаблялись очень медленно.

– Мне нужно выйти отсюда. Хочу чего-нибудь поесть.

Перед входом ледяной ветер продул его до печенок и развернул влево, прежде чем Ханнес успел прикурить первую сигарету. Товарный поезд стучал по рельсам позади них, заглушая все звуки. Элли указала на маленький белый фургон доставки на противоположной стороне Орлеанштрассе. Втянув голову в плечи, они перешли улицу. Из-за ветра и шума создавалось впечатление, что где-то рядом громыхает настоящий хэви-метал.

Хозяин закусочной как раз собирался закрыться, но остановился, заметив клиентов.

– Я уже заканчивал работу.

– Что у вас осталось? – поинтересовалась Элли.

– Мясной паштет.

Элли беспомощно посмотрела на Ханнеса, тот пожал плечами в ответ.

– А у вас есть что-нибудь без мяса? Картошка фри? Подсушенные булочки? Хоть что-нибудь? – спросил он.

– Остался только паштет.

– Но я так есть хочу… – Собственный голос напомнил Ханнесу хныканье капризного малыша.

– Тогда два паштета и две колы, – решила Элли и шлепнула двадцаткой по стойке.

Вскоре перед каждым оказался толстый, блестящий жиром ломоть из перекрученного мяса в картонной тарелочке. К такому он не притрагивался уже много лет. Что на это скажет его желудок? Ханнес решительно окунул кусок паштета в горчицу и положил на язык. Вкус такой же, как и прежде.

– Они не станут писать на Баптиста жалобу, да? – спросил он. – Они постараются, чтобы процесс прекратили или наложили денежный штраф, который тот заплатит в отдельной кассе. Баптист отправится домой и продолжит избивать сына, пока тот не превратится в развалину.

– Господи, Ханнес, давай сделаем паузу. Конечно же, ему предъявят обвинение. Они ведь не смогут все это игнорировать.

– Ты не слышала их. Почему ты меня не спасла раньше?

– Я не могу просто так ворваться в кабинет, когда у тебя начальник. Ну хорошо, мне было любопытно. За что они тебя так ненавидят? Потому что у тебя неправильный партбилет?

Ханнес выпрямил спину.

– Никогда в жизни не состоял ни в какой партии. – Он подобрал остатки горчицы. – Ты знаешь, что в животном жире сохраняется не только вкус, но и эмоции? Страх, агония, вся боль животного – в жире этого паштета. – Ханнес покосился на ее тарелку: – Ты больше не будешь?

Элли пододвинула паштет к нему и вытерла губы:

– Можешь забирать.

Он принялся за вторую порцию. Еще один товарняк прогрохотал мимо. Кровь вновь медленно заструилась по венам Ханнеса.

– Я все еще никак не возьму в толк: мы тут пашем дни напролет, а Вехтер вдруг приводит какого-то Шарика, и тот распутывает дело. Вжик!

– Вопрос в том, почему этот пес не обнюхал все на складе на следующий день после убийства. Что мы пропустили?

– Я был глуп, как пробка, Элли. Целлер прав. Я зря сосредоточил все свое внимание на Баптисте.

– Мы бы не докопались до сути, если бы не раскрутили эту парочку. Все здесь взаимосвязано.

– Но где же связь? Какой мотив у соседки?

– Я надеюсь, это она нам расскажет сама.

– Я тоже на это надеюсь. – Вехтер вышел на свет уличного фонаря, его лицо выглядело бледным на фоне темного пальто. – Там, на факсе, лежит ордер на арест, так что у нас есть работа. Ползите отсюда.