Владимир Югов - Человек в круге

— Зачем вы пришли? Что вы хотите мне опять сказать?

— Мне сказал Железновский, что вы работаете теперь в архиве. Помогите мне.

— В чем? Игорь вам не говорил, какие строгие и теперь у нас правила? Что забирается целиком и полностью и, следовательно, хранится прочно?

— Я не знаю — что? Это вы знаете.

— Ну, к примеру, фильтрационно-проверочные дела на граждан, бывших в плену. Забираются все трофейные материалы. Забираются архивно-следственные дела. Как же вы надеетесь со мной работать? Это же вам нужны архивно-следственные дела.

— Но, может, они подпадают под статью жертв политических репрессий? Это же сейчас, по-моему, легко можно объяснить.

— Мне можно объяснить. Эти ваши жертвы политических репрессий бывшие сотрудники органов безопасности. Их личные дела хранятся со сроком тридцать и более лет. Как же я возьму их для вас? Да еще на вынос!

— Зачем мне все это знать? Ведь у меня конкретная просьба.

— Видите, вы какой! Я вам обстановку общую рисую, а вы о частностях.

— Шугову, выходит, давать архивные документы вы не боитесь? А мне, желающему познать истину, отказываете?

Мещерский побледнел:

— Кто вам сказал, что я даю из архива документы Шугову? Кто придумал эту наглую ложь?

— Конечно, не я сам, — спокойно отреагировал я.

— А кто? Скажите мне. Иначе я немедленно уйду.

— Какая разница, кто сказал? Если некоторые документы в распоряжении Шугова, то…

— Сейчас не то время — угрожать мне за то, что я поддерживаю связи со своим бывшим зятем.

— Я вам не угрожаю. Я просто хочу реабилитировать многих людей, которые невинно пострадали после ухода Шугова за границу.

— Если бы вы были объективны!.. Впрочем, если вы настаиваете, я дам первый документ. Если вы что-то поймете, тогда поговорим… Только, только… Скажите откровенно, вы верите в слухи о «зомби»?

Я промолчал. Мещерский долго изучал мое лицо, я был непроницаем. Он отставил свою тарелку и маленькими шажками двинулся из кафе. Так вот почему он не захотел говорить дома, а привел сюда! Он боится Ковалева. Он считает его — «зомби»? На ходу Мещерский бросил мне:

— В четверг, рядом с этим кафе. В восемнадцать ноль-ноль. Значит, вечером.

После него я бросился вновь к Железновскому. Я нашел его слегка выпившим в его холостяцкой квартире. Она у него была двухкомнатная, кто-то здесь, видимо, убирал — в принципе чисто и, как всегда, когда человек холостякует, пьет, пусть и в меру, непременно курит, — с особым духом, затхло-стоящем везде: и на кухне, и тут, где кровать, и там, где письменный стол.

— Чего? Всего боится человечек?

Я кивнул головой.

— И ты в «зомби» не поверил? Прилетел ко мне за консультацией…

— А что же делать?

Железновский встал, пошел к буфету, достал бутылку вина, два бокала, принес это все в одной руке. Потом полазил в шкафу и вытащил какую-то папку с бумагами. Молча подошел опять к столу, бросил на него папку — на мой край стола, налил по полному бокалу, чокнулся со мной — я еще не взял свой бокал, и сказал сморщившись:

— Читай. И мотай на ус.

Потом я, много позже, обо всем том, что дал мне просмотреть Железновский, читал в одной из газет. Там, в газете, шла речь только о единичных случаях, а тут, у Железновского, фигурировали многие фамилии. Шла речь вот о чем:

а) неугодных работников ныне все чаще (имелись в виду работники КГБ) увольняют с диагнозом шизофрении;

б) в органах сегодня существует сверхвысокочастотный излучатель;

в) еще в 1963 году Военно-медицинская академия в Ленинграде набрала в число подопытных, заплатив при этом, студентов Ленинградского университета. Их в течение месяца облучали электромагнитными волнами СВЧ. Сеансы проводились в специальной комнате, обшитой свинцовыми плитами. Генератор, смонтированный в рефлекторе, диаметром 50 сантиметров, стоял в 4–5 метрах от испытуемого, который садился к нему спиной;

г) испытуемые ощущали легкую тошноту, у одного выпадали волосы от легкого прикосновения, другой оказался более стойким и ему все было, как он выражался, до Фени Дуниной…

— Что посеешь, то и пожнешь! — Железновский налил еще в бокалы. Пусть пьет с нами не такой и трус Зиновий Борисович Мещерский. Он под копытами «зомби» Ковалева. — Железновский чокнулся с третьим стаканом, стоявшим теперь наполненным, но нетронутым.

— Тогда, выходит, что и Лена тоже под копытами генерала?

— Мыслишь! Пей!

— И это в самом деле серьезно?

— Я ничего такого не делал и не видел, как делают. Но когда заходит об этом разговор, относятся к этому серьезно… Естественно, начальство отрицает, что в городах нашей необъятной, — опять улыбка одними губами, страны наличие СВЧ-излучателей, которые превышали бы допустимые уровни, затрагивали проблемы экологии, людей, их здоровья, их управляемости со стороны.