Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– Надо выяснить прямо сейчас. Этого только нам не хватало! – Гущин скривился, как от зубной боли. – Эта баба-кулинарша… Какая черная магия? Я ее по телевизору сто раз видел, она там чего-то готовит – пальцы, как кошка, постоянно облизывает. Пошли к ней. Если она спать собирается после стресса, то спать мы ей не дадим.

Но Юлию Смолу они нашли не в ее комнате. И спать она не собиралась. Она была в каминном зале, встречала рассвет в компании актера Ивана Фонарева.

В камине разожгли огонь, верхний свет погасили. И первые робкие утренние сумерки вместе с отблесками пламени представляли собой фантастический, колдовской микс света, сумрака, мерцающих бликов и теней.

Несмотря на категорическую просьбу полиции «не пить и не употреблять», они оба – и Юлия и Иван Фонарев – где-то раздобыли спиртное. Возле дивана – сервировочный столик на колесиках, уставленный бутылками. Юлия Смола жадно пила из бокала, стоя возле камина. Иван Фонарев сидел на диване. На подлокотнике рядом с ним была полупустая бутылка виски. Но Катя не увидела стакана в его руке.

– Явление полиции народу, – хрипло сказал Фонарев, увидев полковника Гущина и Катю. – Ну что, теперь-то мы вольны отсюда уехать или как? После того как вы задержали этого типа?

– Мы решим это позже, – ответил Гущин. – Сейчас я бы хотел поговорить с вами, Юлия.

– Но у меня съемки на носу, – Иван Фонарев обращался больше к Кате, чем к Гущину. Его лицо – весьма смазливое и подвижное, с мелкими чертами, – осунулось и одновременно опухло. – У меня съемки, контракт, я не планировал зависать здесь надолго.

– В клубе «Тайный Запой»? – спросил Гущин.

– А хотя бы и так. – Фонарев осклабился. – Я должен уехать отсюда.

– Этот вопрос решится позже. С задержанным Раковым встретится следователь. Мы не станем вас удерживать здесь без необходимости, это я обещаю. – Гущин обратился к Юлии Смоле: – Пойдемте в другую комнату, необходимо кое-что выяснить. Я не мог этого сделать раньше, когда вас привезли в УВД, занимался Раковым. Так что придется поговорить сейчас, более не откладывая в долгий ящик.

Юлия с бокалом двинулась к двери, оглянулась на Фонарева. Тот провожал ее взглядом.

«Соседняя комната» оказалась огромным залом с расписным потолком – тем самым, где Феликс давал свою первую королевскую аудиенцию Гущину. Полковник, видно, ошибся дверью, когда выбирал место для беседы. Или они все уже просто обалдели, осатанели от усталости и обилия впечатления и эмоций.

Верхний свет в зале был погашен, горели лишь настенные хрустальные бра. Фигуры на потолке напоминали призраков. Да и Юлия Смола выглядела не лучше. Она допила свой бокал и уставилась на Гущина темными, как маслины, глазами.

– Юлия, где вы поранились? – спросил ее Гущин.

– Я не понимаю, о чем вы.

– А может, вас кто-то поранил?

– Никто меня не ранил. Что вы такое несете?

– Что за посуду мы у вас изъяли? Такая чаша из меди?

– Это для медитаций.

– Там на ободе надпись по-латыни: «Отдаю кровь и жертву прошу заклинаю», – сказала Катя.

– Да? Я как-то не обращала внимания. Я не читаю по-латыни.

– Насчет внимания вы неправду говорите, Юлия, – заметил Гущин. – Чашей вы пользовались совсем недавно. И не только медитировали. Черный воск плавили, что-то жгли там – какую-то органику, порошки, корешки… Что-то это мне очень напоминает.

– И что?

– Какой-то ритуал. Черный воск, кровь… Колдовство.

– Вы это серьезно, полковник?

– Звучит нелепо, но я серьезно.

– А вы что, инквизитор? – усмехнулась Юлия. – А я ведьма, по-вашему?

– Звучит нелепо, но я серьезно, – повторил с нажимом Гущин. – В ситуации, когда кто-то пытался задушить трехлетнего мальчика, все серьезно.

– Иван сказал мне, что вы задержали… ну, в мое отсутствие, когда я в вашей полиции торчала неизвестно по какой причине… Он сказал, вы задержали убийцу. Это сожитель Капитолины – тот старый болван.

– Юлия, мы знаем, что у вас недавно было обильное кровотечение. Вы использовали подручные средства… скажем так, не совсем подходящие, чтобы остановить кровь. Я повторяю свой вопрос: где вы поранились? Или кто нанес вам рану?

– Да нет никакой раны!

– Я вынужден усомниться. И вынужден проверить. Мы должны осмотреть вас. Выбирайте: или это сделает сейчас наша сотрудница, – Гущин кивнул на Катю, – я выйду, она останется, вы разденетесь, и она вас осмотрит; или вас снова повезут в Истринский УВД и там с приглашением медиков, с выполнением всех формальностей произойдет то же самое – личный досмотр.