Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

Катя послушно кивнула и поплелась к дому. Меньше всего ей сейчас хотелось обсуждать то, что произошло, чему она стала свидетелем. Признание Ракова в убийстве няни меняло ВСЕ. Всю первоначальную концепцию дела о том, что няню Светлану Давыдову убили специально для того, чтобы оставить маленького Аякса без присмотра.

Но и Ракову в его показаниях Катя не верила. Однако сейчас у нее просто не было сил все это снова прокручивать в уме и обсуждать. Она ощущала безмерную усталость – как физически, так и психологически. Было странно думать, что только сегодня утром она побывала в Мытищах, потом дома, потом в Главке. Она еще не оправилась от того почти иррационального патологического страха, который испытала в лесу. И все это наслаивалось одно на другое, одно на другое. И силы убывали.

В доме никто не спал, везде горел свет, где-то бубнили голоса, но вестибюль пустовал. Катя поднялась на третий этаж. Здесь они с Гущиным еще не бывали, сюда заглядывали лишь оперативники во время обыска и опроса. На этом этаже – никакой роскоши, все до боли напоминает скромный отель. Ковролин на полу, серые стены и двери, двери. Часть закрыта – это комнаты прислуги. Половина этажа отгорожена дубовыми дверями – за ними, согласно плану дома, студия Феликса и его офис. Но там все тоже закрыто.

Катя приблизилась к двери, из-за которой слышались громкие рыдания. Постучала и вошла.

Жилище Капитолины и ее семейства походило на скромную квартиру. Чисто, мебель новая, но дешевая и простая, и никаких излишеств. На диване сидели рядышком Капитолина и Миша. Капитолина горько плакала, а мальчик обнял ее за плечи и прижался к ней щекой. На Катю оба уставились молча.

– Ракова увезли в ИВС, он будет находиться там. Вам стоит позаботиться об адвокате, – сказала Катя.

– Вор… надо же, вор, убийца! – всхлипнула Капитолина. – Ограбил, убил… и ребенка не пожалел. А я ведь с ним Мишку одного оставляла!

Она сжала кулак, словно хотела ударить недосягаемого сожителя.

– Пусть он к черту провалится, сам себе адвоката ищет, я его знать не хочу, подонка! – рыдала она. – Всю жизнь нашу – коту под хвост… А такой ведь сначала мне показался положительный весь из себя, пожилой, военный в отставке. Вы мне только верьте – ничего я про то, что он натворил, не знала!

– Я верю вам, – сказала Катя.

– Я думала, это у него бес в ребро… Замечала, как он на Светку поглядывает, а она на него. Но я думала – это так, шашни. Но чтобы кража, убийства! Ох, подонок, ох сволочь старая! Как подумаю, что он и малыша тоже… Я ведь Мишу с ним оставляла и… ох, горе-горе…

Миша погладил мать по спине. Личико его было бледным, почти прозрачным, отчего волосы казались яркими, как огонь. Под глазами его залегли тени, он весь излучал тревогу и беспокойство.

– Ты-то как? – спросила его Катя. – Ты маме помоги и сам держись.

– Я держусь, – ответил мальчик. – Только мне очень страшно.

Катя села на диван рядом с ним.

– Ракова посадят в тюрьму. Надолго.

– Я знаю. Только мне все равно страшно. – Мальчик посмотрел на Катю. – А это точно он?

– Миша, предстоит расследование. Много еще вопросов.

Мальчик кивнул.

– А Феликс нас теперь отсюда попрет, да? – спросил он тревожно. – Выгонит нас с мамой? Опять в Мытищи, домой возвращаться? Поговорите с ним, пожалуйста, пусть не выгоняет нас. Пожалуйста! Мама же ни при чем. А я тут в школу хожу, школа хорошая. И здесь конюшня, лошади. Тут вообще хорошо жить, в поместье. Я не хочу назад в Мытищи.

Катя не знала, что ему ответить. Не знала, как на произошедшее отреагирует Феликс. Что он заявит своей двоюродной сестре завтра, послезавтра.

Капитолина снова начала громко рыдать. Миша сполз с дивана, побежал в ванную и вернулся с мокрым полотенцем, хотел обвязать матери голову, но она его оттолкнула.

А в это время в другом конце дома-дворца, на втором этаже, в библиотеке, Сергей Мещерский, укрывшийся среди книг и книжных шкафов, как отшельник от мира, погруженного в хаос, увидел на пороге того, кого меньше всего ждал.

Гарик Тролль зашел в библиотеку и плотно прикрыл за собой дверь.

– Ну и ночка, князь, – сказал он, пересекая библиотеку и останавливаясь у окна за спиной Мещерского.

Мещерский обернулся к нему, подумал – это первый разговор с «утопленником» после событий прошлой ночи.

– Да и предыдущая ночка выдалась беспокойной, да? – Гарик смотрел в окно. – Я пришел поблагодарить вас за мое спасение на водах.

– Не надо благодарности. Утонуть – это не выход, Гарик.