Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– А вы ей сказали, как открывать замок, – хмыкнул Гущин. – Приезд клуба алкоголиков для вас шансом стал – вы по приказу Феликса камеры внутренние отключили, путь освободили.

– Я хотел все по-честному. И мне, и ей, чтобы пополам. У Феликса добра прорва. Он бы не обеднел. А мы… а я с семьей в деньгах нуждался. И в таком хаосе с приезжими думали бы не на нас, на домашних, а на чужих. Это был гениальный план, понял? А эта дура-нянька все испортила.

– Вы услышали скандал и поняли, что няня хочет улизнуть по-тихому?

– Ее Капа поймала. Капа ни при чем. Она не знала, она просто думала, что Светка клеит меня.

– Вы догнали няню у леса?

– Я пошел за ней. Хотел просто поговорить. Хотел, чтобы мы разделили то, что она взяла. А она увидела меня и бросилась, как заяц, наутек в лес, к воде. Я ее догнал.

– И она все вам рассказала. Сказала, что ее видел малыш.

– Ничего она не говорила! Она вообще про мальчишку не упоминала. Не знал я о нем! Я схватил ее, хотел, чтобы мы поговорили, чтобы она отдала мне сумку. А она вцепилась в нее, как клещ, ударила меня по лицу. И тут я… я испугался, что она поднимет крик. Я просто потерял над собой контроль!

– Вы задушили ее шарфом, тело отволокли на берег и бросили в воду. Сумку спрятали в дупле, – перечислил Гущин. – В доме держать краденое, естественно, побоялись. А потом, когда приехали гости, когда поднялась суета по поводу невозвращения няньки, когда мы приехали – полиция, у вас не было времени разобраться с украденным. Вы были заняты, Раков. Вы были заняты подготовкой убийства мальчика – опасного свидетеля.

– Я не трогал малого! – крикнул Раков с ударением на предпоследний слог. – Светка ничего мне не сказала. Если бы сказала, я бы… да проще было бы положить вещи на место, в сейф, чем городить весь этот огород! Я бы так и сделал, если бы она все мне рассказала по-честному! Этот дом набит деньгами, антиквариатом, картинами. Можно было бы придумать что-то еще, а в сейф все вернуть. Это просто она – дура с куриными мозгами!

– Вас видели в ночь накануне покушения на мальчика. Вы шли по коридору в сторону детской.

Катя насторожилась. Гущин не рассказал ей о памятном разговоре с прекрасной «чертовкой» Евдокией Жавелевой. А это именно она первая обратила его внимание на Спартака Ракова.

– Не ходил я в детскую!

– Вас видели. Я устрою очную ставку.

– Я в ту ночь пошел проверить комнату Светки. Боялся – она могла что-то оставить, какой-то намек. На меня, на нас. Она же дура набитая! Я зашел, но там было вроде все нормально.

– А что вы конкретно искали?

– Не знаю, ничего. Просто решил проверить.

– Детская через стенку. Мальчик был там.

– Я не ходил в детскую!

– Во сколько вы отправились в комнату няни?

– Ночью. Эти наши алкаши, что на террасе тусовались, уже расползаться начали, пьяные в дупель. Капитолина моя спала… Я встал и спустился на второй этаж. Это было где-то около двух.

– Находились через стенку от детской, от мальчика? И вы хотите, чтобы я вам верил?

– Да не душил я его! Я не пидер какой-то!

– Дело не в этом. Мальчик представлял для вас угрозу как свидетель кражи.

– Светка мне ничего о мальчишке не сказала, сколько раз вам повторять? Я не знал ничего. Если бы сказала, осталась бы жива. Мы бы вернулись, я бы ее уговорил, и мы бы положили все назад в сейф.

– Воры назад ничего не кладут, – отрезал Гущин. – А вы воры. Она воровка. А ты, майор, вор и убийца.

– Если бы я сегодня так по-глупому не прокололся в лесу, ты бы, полковник, ни в жизнь меня не поймал! – бросил Раков и выпрямил спину. – Я признаюсь в убийстве Светки. Она меня спровоцировала. Пацана я не душил. И какой из него опасный свидетель? Он трехлетний карапуз. Хрен его знает, что там целые дни лепечет. Кто бы ему поверил – в три-то года? Ты подумай, полковник, своей лысой башкой! Следователь с такими версиями тебя на смех поднимет.

– Жадность, – сказал Гущин, когда Спартака Ракова вывели из полицейской палатки и посадили в машину, чтобы везти в изолятор временного содержания Истринского УВД. – Жадность как движущий мотив. И когда кражу планировали, и сегодня, когда перепрятывать добро кинулся сломя голову, не мог ни минуты медлить. Пацан этот рыженький, Миша, так мне про него и сказал – мол, жадный он. Надо было мне еще тогда прислушаться к голосу мальца. Он, оказывается, в корень смотрит и окружающих судит по их делам. Катя, пойди ты поговори с сожительницей Ракова. Хоть и поздно сейчас уже очень, но вряд ли Капитолина спит.