Владимир Двоеглазов - Ищу комиссара

— И все же эту деревню надо прикрыть.

— Вы что же, — сдержанно поинтересовался Волохин, — считаете, что знаете район лучше меня?

Младший лейтенант усмехнулся:

— А зачем мне знать лучше вас? Передо мной карта.

Волохин, громко отодвинув стул, встал из-за стола и зашагал по кабинету. Вот налицо бумажная душонка в ее худшем варианте! Перед ним карта! И ты хоть лоб разбей— доказывай ему что угодно — перед ним карта! Бумажка для него важнее человека! Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек!.. Но почему молчит подполковник? Сколько можно терпеть выходки этого мелкого бюрократа-штабиста?..

— Я полагаю, — кивая в сторону штабиста, сказал Супонин, — что Леонид Петрович прав. Деревню надо прикрыть.

— Кем прикрыть, товарищ подполковник?! — со всей кавказской горячностью воскликнул Чиладзе. — У нас ни одного свободного человека! Остался я… да вот замполит!..

— Я готов, — неожиданно подал голос Проводников. К нему разом обернулись все, кто был в кабинете. Было совершенно ясно, что Чиладзе упомянул замполита вовсе не затем, чтобы тот выразил свою готовность ехать в Малую Кунду. — Раз надо, значит — надо.

— Что ж, — произнес Супонин. — Тем и неприятно подобное происшествие, что приходится штопать какие-то дырки. И порой, как ни обидно, выходит тришкин кафтан… — Он помолчал. — Чисто практически придется… снять еще одного человека с переезда.

Замполит встал.

— Кого забрать? — спросил он у Волохина, но тот и не взглянул в его сторону.

Чиладзе придвинул к себе схему расположения постов, посмотрел в нее и ответил:

— Возьми стажера.

Проводников кивнул и вышел.

С половины восьмого стажер уголовного розыска Редозубов и старший инспектор ОБХСС лейтенант Титов находились на железнодорожном переезде. Вначале их было четверо: кроме них еще инспектор ОУР Омельченко и участковый Федорец, по к десяти пришел УАЗ вневедомственной охраны и забрал обоих: видно, где-то требовались люди.

Мороз, по выражению Титова, «жал по-черному». Ноги стыли даже в унтах. Сам Титов был одет, впрочем, менее притязательно, но зато гораздо теплее, чем Редозубов, не в полушубке, едва доходящем до колен, а в огромном, доставшемся, быть может, от деда тулупе до пят, и не в унтах, а в серых самокатных пимах, подшитых кожей. В этом наряде он, как заправский сторож, расхаживал вдоль полотна, перебрасываясь вольными шутками с хохотушкой-дежурной, которая, в знак особого расположения к молодым людям, даже напоила их чаем в своей будке.

Метрах в пятидесяти от переезда с раннего утра тарахтел желтый гусеничный трактор, выдергивая по одной какие-то ржавые трубы из-под снега; под баком, чтобы не стыл соляр, горел грязный факел. Редозубов переговорил с трактористом; тот прибыл на переезд за полчаса до появления работников милиции — ничего подозрительного не заметил.

— Да и не пойдут они здесь, — сказал Титов, с тоской поглядывая на будку дежурной. — Дураки они, что ли, в лес переться!

Редозубов добросовестно проверял каждую машину, для чего получил в дежурной части «палочку-выручалочку» — полосатый жезл ГАИ.

Хотя по этой дороге ходил в порт автобус, шли грузовики и другие транспортные средства, более всего через переезд двигалось лесовозных автомобилей. Что касается автобуса и других машин, шедших до порта, то их, помимо Редозубова и Титова, проверяли офицер и сержант воздушной милиции непосредственно на автостоянке у аэровокзала. Следовательно, они дублировали действия наряда РОВД. Лесовозы же, по мнению Редозубова, вообще можно было не проверять: перевозить в них пассажиров — даже работавших в лесу вздымщиков — категорически запрещалось. Стараясь не задерживать автопоезда, Редозубов вскакивал на подножку на ходу, когда машина пересекала полотно (здесь даже порожние лесовозы ползли на второй передаче), здоровался с водителем и, пожелав хорошего воза, спрыгивал на укатанный снег. Кроме как в кабине, в лесовозном автомобиле спрятаться негде.

Как и следовало ожидать, посторонних никто не вывозил. 39-й и 41-й (гаражные номера) автомобили вывезли в лес трех операторов челюстных погрузчиков — им выдавались особые пропуска-разрешения, и Редозубов всех троих знал в лицо, а в один из КрАЗов, в 14-й, ни он, ни Титов не стали и заглядывать: его вел знаменитый на всю отрасль человек, кавалер ордена Ленина, и Редозубов просто кивнул ему, здороваясь, а Титов помахал солдатской трехпалой рукавицей.

— Стой тут заместо мебели! — сказал Титов. — Они там планчик разметили в кабинете, а ты тут замерзай на корню!