Владимир Двоеглазов - Отдельное поручение [Повесть]

Они стояли все трое с ружьями наперевес и смотрели на человека в милицейской форме; расстояние между ними и лейтенантом Цветковым было не более тридцати — тридцати пяти метров: самая оптимальная дистанция, на которой убойная сила ружья считается наилучшей.

— Слушаю вас — дежурный милиции капитан Аверин.

«Здравствуйте. Врач Банникова из психоневрологического отделения».

— Добрый день.

«Скажите, пожалуйста, какой сейчас номер у Юлия Владимировича? Я к нему в третий раз звоню — и все в ОРС попадаю… Сменили, что ли?»

— Да, у нас тут АТС… Как ее организовали, все время что-то перестанавливает. С коммутаторами как-то проще было. Двенадцать тридцать четыре.

«Двенадцать тридцать четыре?»

— Совершенно верно. Легко запомнить: раз, два, три, четыре…

«Спасибо, а то мне срочно нужно, я по поводу Цветкова и все никак…»

— По поводу Цветкова? Что ж вы сразу не сказали? Я вас прямо сейчас соединю, через пульт, не кладите трубочку. Срочно есть срочно, а к начальнику так просто не дозвонишься…

«Слушаю».

— Товарищ майор, врач Банникова звонит по поводу лейтенанта Цветкова, говорит: срочно. Соединить?

«Да, конечно, соедини, Иван Иваныч!»

— Говорите, товарищ Банникова, майор Пахоменко слушает.

«Спасибо… Алло!»

«Пахоменко слушает. Здравствуйте, Людмила Клавдиевна! Сам уже собирался вас разыскивать. Вчера вечером из области прилетел, прямо из порта поехал в больницу. Сказали: спит, и ваше личное распоряжение — ни в коем случае не будить… Как он себя чувствует? Сегодня-то смогу его увидеть?»

«Тут вот что произошло, Юлий Владимирович. Вчера к нему следователь из прокуратуры приходил, первый раз допустила, минут десять буквально они поговорили, и тут Цветков очень разволновался. Пришлось следователя попросить из палаты. И вообще — приказала больше никого к нему не впускать. А сегодня прихожу — он что-то быстро спрятал от меня под подушку. Навела сама следствие: оказывается, он ночью раздобыл у сестры бумагу и ручку и что-то писал до рассвета. Я сестру отругала и ручку отобрала, а бумаги он не отдает. Потребовал еще клей, склеил все это в большущий пакет, а теперь требует, чтобы прислали работника милиции. Пакет для вас. Нам не отдает ни под каким видом. Волнуется, не ест ничего… Не могли бы вы сейчас кого-нибудь прислать? А то он, боюсь, спать не будет, станет пакет караулить. Он и так не спал эту ночь…»

«Так я сам сейчас и подъеду!»

«Нет, вам самому не надо, Юлий Владимирович. А то он вам начнет докладывать и опять разволнуется. Он эту свою писанину не закончил, как я поняла. Начнет докладывать, а ему нужно отдохнуть, полное спокойствие. Это для него сейчас самое главное».

«Ну, а вообще — как он себя чувствует?»

«Возбужден очень. Сильнейший эмоциональный стресс. Но мне кажется, успокоится, как пакет передаст».

«Хорошо, Людмила Клавдиевна, сейчас подошлю кого-нибудь. Вообще-то, конечно, мне бы самому хотелось подъехать…»