Владимир Двоеглазов - Ищу комиссара

…Она ушла, а в кабинете все еще витал запах изумительных французских духов. Однако более изумительным было то, как легко обвели замполита вокруг пальца. Дело в том, что вопрос о выносе магазина со спиртным из «Ярославны» был решен на райисполкоме; начальница же ОРСа со своей чарующей улыбкой представила дело так, будто делает это исключительно в обмен на любезность со стороны замполита…

Он уже выходил из кабинета, когда по селектору раздался густой бас начальника отдела:

— Валерий Романович!

— Слушаю! — рявкнул Проводников.

— Ты уже пришел с обеда? Вот хорошо! Зайди ко мне, потолковать надо.

Во двор вкатила белая ГАЗ-24 «Волга» и, объехав, словно кучу металлолома, старенький «Москвич» ГАИ, затормозила у крыльца, плавно покачнувшись корпусом. Из машины вышли: вертолетчик и его жена в сером осеннем костюме; но еще раньше открылась задняя левая дверца— и на щербатый бетон выпрыгнула, к удивлению Редозубова, жена молоденького пилота в тех же, вероятно, польских джинсах и в грубом свитере; следом с недовольным лицом вылез и сам молоденький пилот. Он и вертолетчик были в форме. Редозубов отошел от окна, сел за шабалинский стол и, открыв наугад одну из папок адмнадзора, углубился в чтение копии какого-то приговора.

Первой, как и следовало ожидать, влетела жена молоденького пилота. Быстро взглянув на стоявший на белом сейфе «Телефункен», она перевела откровенно восхищенный взгляд на Редозубова. Муж, вряд ли разделявший ее восхищение, тем не менее поздоровался с Редозубовым достаточно уважительно, ибо, как всякий порядочный человек, не мог не ценить специалиста, каким, судя по найденному магнитофону, несомненно представлялся стажер.

Что же касается сдержанного вертолетчика и его жены, то они смотрели на Редозубова с такой благодарностью, что он поверил в эту минуту, будто действительно сам, без чьей-либо помощи нашел «Телефункен».

Есть все-таки в милицейской службе такие вот минуты… Притом, что более всего льстило Редозубову, вертолетчик и его жена были благодарны ему не только и даже не столько за магнитофон (вряд ли «Телефункен» сам по себе представлял для них такую уж большую ценность), сколько за то, что он, Редозубов, лишний раз подтвердил: общество, в котором они живут, добропорядочно и духовно здорово — уж если милиция нашла время для поисков какого-то магнитофона, то тем более сумеет оградить от куда более неприятных ситуаций.

— И-и… кто же это, если не секрет? — осторожно поинтересовался вертолетчик.

— Подростки.

— Господи! — воскликнула жена вертолетчика. — Надеюсь, бедным детям ничего за это не будет?..

— А скажите, инспектор, — продолжая взирать На Редозубова с неподдельным восхищением, спросила жена молоденького пилота, — вам приходилось расследовать убийства?

— Нэлл, ну что ты пристаешь к людям с разной чепухой? — недовольно вмешался муж.

— Давайте посмотрим: работает ли? — предложил Редозубов, не отвечая на вопрос, так что у жены молоденького пилота не осталось никаких сомнений: «Разумеется, расследовал, да, пожалуй, и не одно!»

…Выходя вслед за мужем из кабинета, жена молоденького пилота обернулась и, многозначительно взглянув на стажера, сказала:

— Чао, инспектор!

— …ни на что не похоже!.. Мы готовим реализацию, не сегодня-завтра возбуждаем дело — и вдруг это вторжение!.. Александр Николаевич, ну надо же было хоть немного подумать! Кроме того, я абсолютно не понимаю!..

Этой фразой — «Я абсолютно не понимаю!» — хотя бы все было совершенно понятно, начальник отделения БХСС капитан Ряжских заканчивал все свои критические выступления, подобно тому, как Катон Старший в конце каждой своей речи произносил: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен», хотя бы говорил до этого о ремонте римского водопровода.

Проводников невольно усмехнулся пришедшему на ум сравнению, тем более, что Ряжских и внешне, если представить его не в милицейском мундире, а в тоге, напоминал какого-то оратора из истории древнего мира: плотный, основательный, с красивой седеющей головой на короткой бычьей шее Краем глаза уловив усмешку замполита и поняв ее, очевидно, как-то по-своему, Ряжских повернулся к Проводникову, но — как бы демонстрируя свою дисциплинированность — ничем не возразил на усмешку, а лишь повторил:

— Я абсолютно не понимаю!

— Я тоже не понимаю, — отозвался Шабалин, — с какой стати я должен знать про ваши реализации. У меня своих дел по горло…