Лев Альтмарк - Утопи свои обиды

Глянув краем глаза на пузырёк с нашатырём, который совали мне в нос, чтобы привести в чувство, я несколько успокоился. Если обо мне так любезно заботятся, то убивать в ближайшее время наверняка не станут. И на том спасибо.

Мельком я поглядывал в окно, стараясь запомнить дорогу, по которой мы ехали, потом сидящий рядом это заметил и погрозил пальцем. Правда, мы уже свернули в какие-то незнакомые переулки и принялись там петлять, так что при всём моём желании маршрут похитителей я бы не запомнил.

Постепенно из района, застроенного многоэтажными высотными домами, мы выбрались в тихий район вилл, и это почему-то меня несколько успокоило. Если мне и предстоит общаться с кем-то, то это хоть не будет голь перекатная, у которой в кармане вошь на аркане. С человеком состоятельным, обитающим на вилле, возможны всякие джентльменские варианты развития событий…

Но для чего им понадобилось с таким шумом и грохотом извлекать меня из квартиры? Ведь мордоворотам достаточно было просто постучать в дверь — неужели я не открыл бы? Не уверен, что согласился бы прокатиться с ними, если бы они вежливо попросили меня, но в любом случае всё прошло бы без высаживания двери. Что им всё-таки надо от меня? Да поинтересуйся они по-хорошему, чем я занимался до встречи с ними, разве я бы запирался? Тем более, я не давал Давиду обещания хранить тайну. Я и без нажима рассказал бы, что видел своими глазами и что делал потом. Про звуковую пушку и чихание, даже про поездку в банк — а что я ещё могу сказать? Кошелёк со стодолларовой купюрой и ключом от ячейки я благоразумно выложил дома, так что…

Я и не заметил, как мы остановились у невысокой калитки у какой-то виллы, и амбал, сидевший за рулём, вышел из машины и скрылся в доме. Спустя некоторое время вернулся и помог вытащить меня наружу. По-прежнему не говоря ни слова, меня повели к калитке.

И тут я рассвирепел: мало того, что я в трусах и майке, так эта публика, похитив меня, не удосужилась прихватить тапочки, которые стояли на видном месте в прихожей. Согласитесь, очутиться в незнакомом месте в исподнем и босиком да ещё без гарантий вернуться к своей одежде в ближайшее время, не очень большая радость. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что гостеприимные хозяева выдадут мне какие-нибудь подштанники, рубаху и сандалии.

Амбал, давший мне по голове, почувствовал моё недовольство и впервые за всё время прорычал на иврите, стиснув зубы:

— Веди себя спокойно, и всё будет хорошо!

— У меня есть выбор? — огрызнулся я.

— Конечно, нет! — криво усмехнулся амбал и подтолкнул меня к дверям виллы, резким толчком пропихнул внутрь, а сам остался снаружи.

Являться на виллу к людям — как я успел разглядеть — довольно небедным в неглиже и босиком это моветон. Не сказать, чтобы я всегда по жизни придерживался этикета, но для меня это было крайне неприятно. Правда, притащили меня сюда против моей воли, так что господам, владеющим виллой, придётся беседовать со мной таким, каков я есть, — раздетым, не очень качественно вымытым в душе и с гадким запахом изо рта, ведь зубы я так и не успел почистить. А если ещё учесть, что я незаслуженно получил по шее, то и любезничать с ними незачем. Не заслуживают они этого.

Я огляделся вокруг, но сразу за входной дверью в почти пустом зале взгляд ни на чём не задержался. Хмыкнув при виде такой спартанской обстановки, я нахально уселся на продавленный диван в углу и принялся ждать. Как ни странно, но в пику постоянному в последнее время плохому настроению я отчего-то развеселился, и мне стало на всё отчаянно наплевать. Раз уж мои экзекуторы задерживаются, то проведём последние часы или минуты жизни в относительном комфорте. Я увидал стоявшую на журнальном столике у дивана пластиковую бутылку с апельсиновым соком, тут же отпил из горлышка большой глоток сока и отметил про себя, что сок-то дешёвенький, не натуральный. Скупятся хозяева виллы на что-нибудь приличное, я же при своих скудных доходах на такую дешёвку не размениваюсь…

Впрочем, не об этом бы сейчас размышлять. Нужно всё-таки прикинуть, что этим людям от меня надо, и как не сократить остаток своей жизни непродуманными ответами, а наоборот продлить. Хотя, что тут придумаешь?

С другой стороны, хватит вести себя как гнилая интеллигенция, которую неспроста так люто ненавидел вождь мирового пролетариата. Как к тебе относятся окружающие, так и ты относись к ним. Нечего расшаркиваться и миндальничать. Ничем хорошим это не заканчивается. Ко мне ворвались какие-то гориллы, выбили дверь, настучали по голове и без штанов, а главное, без всякого моего желания притащили на эту виллу. А теперь издевательски подсунули дешёвый сок, от которого потом будет изжога! Фиг им, а не моя очаровательная улыбка! Но… за это можно ещё раз схлопотать по шее, а мне этого ой как не хочется.