Максэль Вокк - Желчь

– Я смотрел фото, на которых четко изображены вмятины от молотка, никто не обратил внимания, потому что люди привыкли, как бы это жестоко ни звучало, к такому шуму настолько, что даже не обратили внимания на какие-то там посторонние звуки-стуки. Далее погибший открыл дверь, валявшийся в коридоре пистолет и ожоги от электрошока говорят о том, что он наставил на жертву пистолет, тут же его потерял от удара электричеством и в панике ринулся убегать. Но и это у него не особо получилось, убийца догнал его и ударил молотком, что доказывают раны в области спины. Далее он заставил жертву «послушать музыку», приставив электрошокер к ушам.

– Жестокий убийца, ну, или с какой стороны посмотреть…

– Я не стал указывать, но на лестничной клетке сделано фото, на котором четко видны обгоревшие фильтры…

– Не акцентировал на этом внимание, так и сколько там их. – Василич даже привстал со стула.

– Так вроде как десять.

– Ого, я не рассмотрел это фото, потому как не видел в нем ничего необычного. – Следователь ходил по комнате и бил кулаком в раскрытую ладонь. – Так, так, так!

Пироз повернулся в сторону Егора и, глядя в глаза, спросил:

– Почему ты назвал его демоном?

– А кто он, после его действий для людей этого дома наступило спокойствие. Мне кажется, я ответил на ваш вопрос… – Егор стоял, по-деловому держа руки на поясе.

– Егор, свободен на сегодня, можешь идти домой.

Почти что выгнав из кабинета своего помощника, Петр Василич продолжил размышлять, словно пробираясь через какие-то заросли, разводя руками и глядя на уходящего напарника,

– Он назвал его демоном, потому как после смерти или его ухода из этого мира наступила тишина, спокойствие, причем не только для него, но и для окружающих. Интересное сравнение… – Пироз замолчал. Он сидел на стуле, закинув ноги на стол, уткнувшись остекленевшим взглядом в висевшую на стене грамоту.

Ветреная сырая погода наступившего вечера разбудила застывшего в своих размышлениях следователя стуком поломанных веток дерева, склонившегося к окну. Листва лизала стекло, будто пытаясь отмыть осевшую с годами пыль города, изредка раздавалась автоматная очередь капель, бьющихся о ржавый погнутый козырек под окном. Серость комнаты следователя, несмотря на свет, издаваемый лампочкой на изогнутом проводе, наводила тоску не только на тех, кто находился внутри, но и на тех, кто видел это окно с улицы: окно напоминало своим видом что-то заброшенное, но почему-то с освещением.

– Пить, хочу пить… – Петр вскочил, изнемогая от жажды, схватил чайник и опрокинул его в рот, проливая часть на рубашку, тут же отряхнулся и наконец наполнил водой свой стакан с отколотым краем. – Хорошо-то как.

Петр еще немного постоял и отправился на свою лавку с любимым одеялом, согревающим тело. Разместившись поудобнее, он закрыл глаза, представляя в голове ночное путешествие, то самое, которое по непонятным причинам казалось для него сном. Он лежал, слушая корябание веток по стеклу, но мысль, пришедшая ему в голову, словно подъемный кран подняла его с кровати:

– Мне нужно покурить, и моей пачки уже нет, она смята и лежит в мусорке под столом, и в пепельнице ровно то количество окурков, которое я обычно оставляю. – Пересчитав их указательным пальцем, он убедился в правильности своих подсчетов. – Получается, что той ночью я то же самое сделал, что и сейчас.

Петр стоял у стола, почесывая виски.

– Что-то не так, я никогда не курю у здания полиции и уж тем более на самом крыльце, моя стандартная курилка – это машина и мой кабинет.

Походив по кабинету, Василич уселся на свой стул, укрылся одеялом и уснул. Наступившее утро радовало солнцем, Василич потянулся, лежа на своей привычной для ночевки лавке…

– Стоп, блин, я уселся на стул. – Его голос испуганно, словно от холода, дрожал, а волосы встали дыбом. – Где мой телефон?

Проверяя все возможные места, куда он мог его швырнуть, он нервно твердил:

– Психушку, похоже, нужно вызывать, или застрелиться прямо тут, чтоб никого не мучать… – Добыв телефон, он начал рыться в списке контактов.

– Петр Василич, можно? – Голова Егора вынырнула из-за приоткрывшейся двери.

– Егор, заходи! Скажи мне, я что сумасшедший?

– Вроде нет, а что вы так спрашиваете?

– Да так… Делай следующее дело, я пока уеду, – Пироз вышел из кабинета, достав пачку сигарет из кармана. – Я в окне не отражался!

Остановившись в коридоре, он закурил, сладко потягиваясь и размышляя: «Ночью темно, горит в комнате свет, но я, смотря в окно, не видел себя в отражении». Он быстро вернулся назад.