Елена Федорова - Карантин - чёрная команда

Лаура, вроде, легче переносила все это и, слава Богу.

С чувством облегчения, Марина вновь вспомнила, что завтра не нужно будет идти на работу. Такая ситуация складывалась каждый Новый год. У студентов были каникулы, а от преподавателей требовали выходить на работу, заниматься методической работой и наукой. В этот год шеф решил рискнуть, надеясь, что проверки не будет, и вызвался сам подежурить 2-го и 3-го числа. Так что до Рождества можно было спокойно полечиться и выздороветь, и выйти здоровой.

Малой было хорошо – в их колледже им дали каникулы аж до февраля месяца. Будущие же врачи выходили на учебу сразу после Рождества.

Вообще, начало года пошло наперекосяк. Ни старший сын Никита, ни средний – Тимофей, так и не смогли к ним приехать. Поэтому, как смеялись мать и дочь, они на все выходные «девствовали». Друзья семьи тусовались по домам. Да и какое к черту празднование, когда больной?! Марина удивлялась, как быстро встала на ноги Лаура. Ей же с каждым днем становилось всё хуже и хуже. Температура оставалась невысокой, но появился пугающий свист в горле на выдохе, сумасшедший сухой кашель, особенно при перемене положения тела, такой, что даже слезы начинали течь, и одышка. Хотя, слёзы из левого глаза продолжали течь постоянно. Марине стало понятно, что это не может быть какая-то односторонняя аллергия.

Также она поняла, что с ней вообще что-то не так и подключила тяжелую артиллерию, начала систематически принимать парацетамол, антибиотики «от горла», ингаляции, полоскания и т. д. Однако даже к Рождеству её не очень попустило.

Сыновья, обычно наплевательски относясь к своему здоровью, по телефону требовали, чтобы мать обязательно пошла на больничный. Но Марина отвечала, что её некем будет заменить, двое на работе пошли на курсы, у всех были свои группы в две смены.

– Ты понимаешь, что тебе никто орден на грудь не повесит за такую добросовестность? – кричал в трубку Никита.

– Да знаю я, – оправдывалась мать, – но у меня уже и температура упала.

– Так что? Ты же врач! А если будет осложнение?

– Ну, когда будет, тогда и…

– Ты неисправимая!

Марина знала, что дети были правы. Но она не могла повесить ещё и свой груз на коллег. Так случилось, что все её друзья сейчас изнемогали под грузом собственных проблем.

У Риты Надточий отец загремел в больницу со своей диабетической стопой, и она разрывалась между работой на кафедре, в деканате, между поездками с детьми к репетиторам (её старший сын в этом году оканчивал школу), и поездками в больницу.

У Олега Звонарева тоже был сын-выпускник, с которым он нянчился один, так как их мама работала в городе-спутнике и постоянно отсутствовала дома. Мальчик был аллергиком, с хроническим заболеванием костной системы. Олегу приходилось работать на двух работах, чтоб хоть как-то оплачивать дополнительную учебу английскому языку и лечение.

У Вадика Гречки тоже было трое детей, среди которых был и выпускник, к тому же он сам был председателем домового комитета, и его постоянно дергали то решать проблемы с мусором, то – со светом, то ещё с чем-то. К тому же, он, как и Олег, подрабатывал на четверть ставки в морге, а вскрытий давали на полную ставку, так как экспертов общего профиля в столице было очень мало.

На кого же из них Марина могла взвалить свои группы? Конечно, друзья всегда старались помогать друг другу и «подхватывать» чужие группы, если была возможность. Но сейчас такой возможности не было.

Поэтому, рано утром, Марина засобиралась на работу и с ужасом отметила, что не может наклониться, чтоб зашнуровать ботинки. Её, буквально, парализовал приступ одышки, мышцы груди блокировали движение, и она окаменела, не имея возможности сделать вдох.

Хорошо, что этот ужас заметила в зеркале Лаура, выбежала из комнаты и принесла стакан холодной воды. Дочь всегда так боялась за мать, что её выразительное лицо запечатлело и сейчас состояние ужаса.

Марина, пытаясь не пугать дочь, медленно начала выпрямляться. Постепенно она смогла сделать вдох и восстановить дыхание.

– Что случилось?

– Представляешь, такая одышка – не могу наклониться, – в ужасе ответила мать.

– Так ты меня зови, – ответила дочь, быстро наклонилась и принялась зашнуровывать ботинки маме, стараясь скрыть лицо, чтобы та не заметила её испуга.

С детства Лаура боялась, что с мамой может что-нибудь случиться и тогда она останется одна. Конечно, братья очень любят её и заберут к себе, если что, но они – не мама, у них своя жизнь…